Сергей Панфилов - Батурино – гнездо родное

Ипполит Леонтьевич долго рассуждал о том, как жить ему дальше. В 1820-ом году ему исполнилось 30 лет. Жил он в городе Перми. И вот он решает подать прошение о поступлении в Московскую Духовную Академию. Его прошение удовлетворено. Он покидает Пермь, приезжает в Москву, которая начала отстраиваться заново после нашествия Наполеона Бонапарта, после московского пожара, и в августе 1820 года поступает в Московскую Академию.

Ипполит Леонтьевич блестяще заканчивает обучение и получает степень магистра. Его назначают профессором церковной истории, а также инспектором Пермской семинарии. Он покидает Москву, прибывает в Пермь и приступает к своим обязанностям.

Но уже создание семьи, радость отцовства, не имеют над ним власти. Ипполит Леонтьевич сделал для себя окончательный выбор. Его путь – это путь служения ученого монаха.

Он подает прошение о своем пострижении. 15-го июня 1826 года его постригают в монашество с наречением имени Иона. 20-го июня он рукоположен в иеродьякона. А 29-го – в иеромонаха. Отец Иона служил в должности члена Пермской консистории, ректором семинарии, профессором богословия… 30-го июня 1829 года он получает сан архимандрита и переводится ректором семинарии в Тобольск, где к тому времени начинает свое обучение его племянник Платон Иванович.

Андрей Капустин проучился в Пермской семинарии шесть лет. Он изучает новые для себя предметы – пиитику, риторику, синтакситу, философию… Он совершенствуется в изучении греческого и латинского языков. Начинает свободно говорить на них. Живя в Перми, ему захотелось изучить один из восточных языков – татарский. Он со рвением принялся за дело и преуспел в нем. Господь помогал Андрею Ивановичу в трудах.

Годы шли. Андрей взрослел. Отрочество заканчивалось. Наступала юность. Его повлекло на писание стихов. Наверное, это было наследственное. Ведь Леонтий Васильевич писал стихи. Ипполит Леонтьевич тоже перелагал свои раздумья в стихотворную форму и наносил на бумагу. Вот и Андрей, следуя родственному началу, тоже начал баловаться стихотворчеством.

Однажды близкий друг Андрея по семинарии заболел. Болезнь развивалась. Лечение не помогало. И наступил трагический финал – товарищ скончался.

Эта неожиданная смерть молодого человека, полного сил, скошенного косой смерти во цвете лет, до глубины души поразила впечатлительного Андрея. Стоя возле гроба, слушая слова панихиды, Андрей смотрел на лицо друга, ставшее бледной маской, на закрытые глаза, почерневшие губы, бездыханную грудь и думал, что и с ним будет то же самое – он умрет, рано или поздно, станет бездыханным трупом, подобным тому, кого он видит перед собой, стоя на отпевании в храме Божием. Это состояние было ужасным. Подобным тому, что он испытывал в детстве, оставаясь один в глухом лесу. Тот же ужас.

Друга похоронили. А сердечная заноза осталась. Молодой семинарист не думает о том, что это, по Божию попущению, его искушает нечистый дух – бес. И Андрей, пребывая в унынии, пишет упаднические стихи:

«Возьми же и меня, могила.

На что мне жить? Мне жизнь постыла…

Под вой ветров и бури свист

Слетит ненужный, ссохший лист.

Как цвет в ночи завяну я.

И жизнь мою и все дела

Покроет мгла»…

Этот прилог от лукавого, воплощенный в стихах, напоминал о страданиях молодого Вертера Гете, о бедной Лизе Карамзина. Эти персонажи сентиментальных повестей закончили свои жизни самоубийством и породили массу подражателей, которым жизнь стала постыла, и они выбрали смерть, также покончив жизнь самоубийством.

Слава Богу, с Андрюшей этого не случилось. Все-таки, молитва родственников, исповедь, причастие Тела и Крови Христовых, помогают преодолеть искушения от нечистых духов. Искушение прошло. Радость жизни вернулась. А память смертная осталась. Как говорят святые отцы – «помни о смерти и во веки не согрешишь».

Наступило лето. Занятия в семинарии закончились. И Андрей приехал на каникулы в Батурино. Опять он видел родной дом, отца, мать, братьев, сестру, окунался в домашнюю, теплую жизнь. Он чувствовал родительскую любовь и тоже ощущал в своей душе любовь к отцу, который проводил свою жизнь в трудах, к матери, любящей своих чад, хозяйственнице, к которой обращались за советами местные жительницы, доверяли ей свое сокровенное, «бабье» и получали полезные наставления, взятые из житейского опыта.

А удовольствие поспать в одиночестве на пуховой перине, когда никто не сопит и не храпит поодаль? А домашняя пища? А возможность свободно побродить в лесу, в полях, зайти на кладбище, поговорить с односельчанами, не боясь опоздать в семинарское общежитие к назначенному часу? Дорогого это стоит – личная свобода.

И опять наступала осень. Приходилось прощаться с родными, слушать слова назидания от папеньки, от маменьки, собираться и отправляться в Пермь, вспоминать прозвище местных жителей – «пермяк – соленые уши».

Андрей Капустин проучился в Пермской семинарии шесть лет. Большая часть семинарского куpca была пройдена. Еще два года обучения. Выпускные экзамены. Будет получен еще один аттестат. А там, поездка в Москву, чтобы поступить в Московскую Духовную Академию, в которой проходит обучение Платон, закончивший до этого Тобольскую семинарию… Так думалось. Так планировалось. Но Промысел Божий распорядился о рабе Божием Андрее иначе.

Архимандрит Иона получил новое назначение. Он отправлялся в Малороссию, в город Екатеринослав, стоящий на Днепре, чтобы приступить к обязанностям ректора Екатеринославской семинарии. Отец Иона решает забрать с собой в этот южный город родного племянника Андрея, чтобы он здесь, под его родственным надзором, закончил семинарское обучение.

Итак, предложение о поездке в Екатеринослав сделано, согласие получено. Дело о переводе семинариста Капустина в Екатеринослав улажено. В августе 1836 года Андрей приезжает в Батурино, живет в селе несколько дней, гуляет по окрестностям, слушает в бору шум сосен, на берегу Солодянки провожает взглядом неспешное течение речных вод, кушает супы и каши, приготовленные матушкой Марией, заходит в церковную ограду, поднимая голову, смотрит на возводимую колокольню, входит в придельный каменный Казанский храм, крестится, прикладывается к святым иконам. Все здесь для него знакомое, родное, близкое, незабываемое. И на кладбище могилки прадеда Василия, прабабушки, братьев и сестер… О, это таинство смерти! Оно волнует и страшит его. Дьявол приступает и крадет веру в жизнь вечную. Неужели остается только вечный тлен и вечное небытие?..

Эти мысли волновали в свое время и, пожалуй, до самой смерти, писателя Федора Михайловича Достоевского. Федор Михайлович в своих романах «Преступление и наказание», «Бесы», «Идиот», «Братья Карамазовы», в «Дневнике писателя», боролся со своим неверием, представлял свои «про» и «контра», доказывал сам себе и другим, что Бог есть, что Господь, не смотря на все житейские ужасы, благ, потому что, если Бога нет, то все позволено, что человек становится человекобогом, он может проявить своеволие, вплоть до самоубийства. Но Бог есть. Господь благ. Сердце человеческое становится местом битвы – дьявол с Богом борется, старается доказать, что Господа нет, а есть только он – сатана и требует от человека поклонение ему, сатане, как Богу. Подобную борьбу испытывал Нифонт Кипрский. И не в сердце, а наяву.