Ольга Никитина - Си-бемоль

« Привет! Позвони, как сможешь, пожалуйста.» И свой телефонный номер на всякий случай.

Быстро сбегал в душ, переоделся и меньше чем через час был на работе. Зиночка и администратор Танечка, конечно, разволновались, увидев его. Они получили от него только распоряжение отменить всех пациентов на ближайшие два дня, а потом новое– еще на два дня. Услышав о несчастном случае, охали-ахали, посоветовали богу свечку поставить. Потом разбирались с расписанием, звонили пациентам, распределяли по свободным клеточкам. Так остаток дня пролетел.

Уходя из кабинета, Виктор остановился на пороге.

– Зиночка, вот как бы Вы поступили: как нужно или как хочется?

– Это смотря, какие последствия, Виктор Евгеньич.

– Хм… Последствия предсказать трудно. Непредсказуемые последствия.

– Это ж, Виктор Евгеньич, как посмотреть. Иногда кажется, что нужно, а потом оказывается– и не нужно вовсе. А бывает, сделаешь, как хочется, ан-так, оказывается, и нужно было.

– Вот она, народная мудрость! Отныне, Зиночка, буду Вас называть мастер Йода.

– Йода? Это оттого, что у меня пальцы желтые? Так то ж не йод! То я грецкие орехи чистила вчера. Сестра с юга привезла. А они красятся, собаки.

– Мастер Йода, Зиночка, это из фильма «Звездные войны», мудрый учитель джедаев.

– А, ну их,– отмахнулась помощница. – Я эту иноземщину не смотрю. У них все там стреляют да взрывают.

– До завтра, Зиночка.

– Сыну привет передавайте!

Он сел в машину и посмотрел на часы. Еще не поздно заехать в банк. За карточкой. Но в отделении банка ему сказали, что Виолетты Владимировны сегодня нет.

– А завтра будет?

Такую информацию ему представить не могут. Пусть попробует позвонить по добавочному номеру. Мобильный телефон был по прежнему недоступен.

Однажды вечером, много лет назад, совсем детьми, мы ехали с Виолеттой и ее мамой с соревнований. Было воскресенье, поздняя осень или начало зимы. В полупустом трамвайном вагоне горел тусклый свет, за окном разбавляли сумерки редкие уличные фонари. Мы обе заняли призовые места, получили грамоты и призы. Кажется, какие-то вазочки для конфет. Сиденья в трамвае были желтые и красные, пластмассовые, с длинной горизонтальной прорезью внизу спинки. Я всегда гадала, каково предназначение этой прорези. Может, экономили таким образом материал? Сейчас уже нет вагонов с такими сиденьями, а, может, и есть– где-нибудь в маленьком далеком городке. И люди там тоже гадают, для чего сделаны прорези под копчиком. Тем вечером я сидела на красном, вполоборота, а Вита с мамой– позади меня на спаренных желтых местах. Обсуждали выступления. Кто сколько раз уронил предмет, у кого оценка была выше…

– Представляешь,– вдруг сказала Вита. – А у этих людей сегодня ничего не произошло. Просто обычный день. А у нас– такое!

– А у них просто обычный день,– кивнула ее мама.

День кастинга для артиста– то же, что соревнования для спортсмена. В день кастинга сложно представить, что где-то, у кого-то сегодня обычный день. А, может, и не обычный, но занятый совершенно другими событиями. В день кастинга не существует никаких других дел. Сколько бы у тебя кастингов не было, каждый следующий– как первый. Каждая мелочь имеет значение: от цвета и фасона одежды– красное или черное… свободного покроя, придающее амплитуду движениям или облегающее, чтобы подчеркнуть фигуру… макияж– поярче, чтобы заметили или поменьше, чтобы выглядеть естественно… волосы распустить или собрать в гладкий пучок… до бумажного квадратика с номером– счастливый ли…

Подходит моя очередь. Я приближаюсь к столу в коридоре, за которым сидят регистраторы со списками, анкетами и номерками. Называю фамилию и получаю номер двадцать два. Дважды одиннадцать. Десять плюс один. Десятое– дата моего рождения. Значит, счастливый.

Коридор заполняется танцовщиками. Человек восемьдесят, не меньше. А кастинг разделен на два дня. Значит, около трехсот конкурсантов. Выберут двадцать, максимум тридцать. Но обо этом сейчас нельзя думать. Сейчас нужно думать только о хореографии. Я вижу знакомые лица среди участников. Здороваюсь. Обмениваемся несколькими фразами, смеемся. Снаружи. Внутри же мы натянуты как тетива. Предельная собранность. Боковое периферическое зрение улавливает любое движение регистраторов. Главное, не пропустить момент Х.

Наконец, нас приглашают в зал. Обычное приветствие, представление комиссии: продюсеры, хореограф, директор, еще какие-то люди. Мне удается занять место во второй линии, справа от центра. Те, кто понаглее, выходят вперед, оттесняя соперников. Оказывается, напрасно. Всех снова просят выйти в коридор и приглашают первую группу– номера с первого по сорок пятый. Я вновь успеваю занять место ближе к зеркалу. Украдкой проверяю себя в отражении– среднего роста, пониже, чем блондинка рядом со мной в шортах -так низко на бедрах, и топе -так высоко на груди, что даже в танцевальном зале она выглядит неприлично голой; мой черный топ с тонкими лямками крестом на спине выгодно подчеркивает рельеф рук. Стройные мышечные ноги в черных леггинсах ниже колена, накачанные «балетные» икры. Темно-каштановые волосы я собрала в хвост, но не залакировала, чтобы в нужный момент распустить. Несколько непослушных витков торчат дыбом– приглаживаю их быстро. В общем, отражение мне нравится. Добавляем уверенную улыбку и блеск в глазах. Пять-шесть-семь-восемь.

Шаг-шаг, точка-накрест, шаг-прыжок, контракшн, пируэт, вниз-голова-поворот-и-три, рука назад, потянулись, выпад-вперед-наверх, в пол, разворот…

–Как ты все это запоминаешь,– удивился однажды Тимур, посмотрев мое выступление. –Это же нигде не запишешь, все в голове!

Все в голове. А еще точнее– в теле. Когда счет идет на секунды, голова не успевает запомнить. Мышцы двигаются быстрее рассудка. Она так и называется– мышечная память. Есть в этом удивительный пьянящий кайф– выучить комбинацию, что называется, с листа. Показали– повторили, дальше… Три– четыре раза станцевали с хореографом под музыку.

– Ну, а теперь будем вызывать по номерам. Первая подгруппа– с первого по шестой номер.

Я не смотрю на танцующих. Правило спортсмена– не смотри, когда выступает соперник. Если хорошо– будешь бояться, если плохо– расслабишься. В английском языке есть на этот случай замечательная поговорка: Do your best and forget the rest. Делай, что можешь и забудь обо всем остальном.

С седьмого по двенадцатый…

С тринадцатого по восемнадцатый…

Хуже всего, когда короткая память прекращает свое действие, а долговременная действовать еще не начинает. Тогда наступает «блэкаут». Темнота. Провал. Или от сильного волнения. Минуту назад все сидело в теле безупречно. А вот встаешь– и хоть тресни. Провал в памяти. А второго дубля не будет…