Сергей Огольцов - … а, так вот и текём тут себе, да … (или хулиганский роман в одном, но очень длинном письме про совсем краткую жизнь)

Хочешь гитару с рогатым корпусом? Вырезай из трёхсантиметровой фанеры.

Больше всего возни с грифами. Те, что мы изготовили по чертежам не строили.

Как понять «не строили»?

Если дёрнешь гитарную струну прижав её на двенадцатом ладу, а потом её же, но отпущенную, должна звучать одна и та же нота, просто через октаву.

А у нас звучали неодинаковые ноты. Гитары не строили.

Вот что это значит.

Пришлось ставить грифы от обычных гитар.

Головки таких грифов с прорезями для натяжки струн никак не вяжутся с электрогитарным видом.

Чтоб заменить такие головки, их предварительно приходится выпиливать, вынимать и на их место подгонять самодельные, сплошные, с шестью колышками в один ряд.

Схемы электрической оснастки гитары паял отец и он же достал экранированный провод в металлической оплётке для подключения гитары в усилитель.

Без такого провода электрогитары жутко «фонят», то есть издают далёкий от музыки шум.

Испытания проводились у нас на хате с подключением изделия в древний радиоприёмник. Отец сказал, что без разницы – если заиграет тут, то через усилитель вообще как миленькая будет.

Больше всего мороки задал звукосниматель.

Это такая коробочка с электрокатушками определённого сопротивления; по катушке под каждую струну, по шестьсот витков тонкой как волос медной проволоки на каждую катушку.

Но вот всё собрано и из радиоприёмника рвутся электрогитарные взвывы нот и оглушительно сталистые аккорды. Мы довольны. Отец тоже.

Теперь можно всё разбирать, заравнивать фанеру наждаком, шпаклевать и снова полировать мелкой шкуркой. Красить пульверизатором.

И вот они – две красные и одна чёрная (бас-гитара); не такие лощёные как в журнальных картинках, но тоже рогатенькие.

В результате на участие в конкурсе были поданы две заявки: одна от ВИА «Кристалл» при Доме Культуры им. Луначарского, он же Лунатик, и вторая от ВИА «Орфеи» при Клубе завода КПВРЗ.

Ребята из Лунатика занимались этим делом не первый год, у них имелся электроорган, на котором играл Саша Баша закончивший музшколу по классу фортепиано.

Он являлся руководителем их ансамбля, а по совместительству капитаном команды КВН из престижной одиннадцатой школы.

Помимо концертов в ДК они ещё играли «халтуры» – то есть музыкальное сопровождение на свадьбах, днях рожденья, вечерах. Две гитары, орган, ударные.

Нас тоже было четверо, мы ни хрена не рубили в музграмоте, за исключением Чубы, но за нами стоял Клуб.

Если техническую мощь мы наращивали на хате, то местом повышения уровня музобразования нам служил Клуб.

Чубу, опять-таки это не касалось, он имел достаточную образованность по классу баяна.

Оттого-то ему легко освоить бас-гитару – её партия совпадает с той, что баянист играет на кнопочках басов под левой рукой.

Так что на концерт классической гитары, объявленный в Клубе скромной афишкой об исполнителе Звереве из Киевской филармонии, пошли только мы с Владей.

Чепе оно тоже незачем – ведь он барабанщик.

В вестибюле Клуба и на площадке у входа в кинозал оказалось необыкновенно людно. И всё молодёжь.

Кто бы мог подумать, что на Посёлке так любят гитарную классику!

Мы толпились у входа в зал, когда снизу вдоль лестницы и среди парней вокруг нас поднялся шумок, словно порыв ветра налетающий перед грозой:

– Вафлистки! Вафлистки идут!

По широкой лестнице с первого этажа подымались две девушки.

Когда они достигли площадки тут царила полная тишина, но все взгляды были прикованы к ним.

Меня поразила молочная чистота кожи на их лицах.

Окружённые стеной вылупившегося на них молчания, они свернули вправо – в зеркальный зал балетной секции Клуба, где проводился вечер отдыха «бурсаков», они же «ГПТУ номер четыре».

А нам с Владей налево, в горстку зрителей-слушателей черноволосого гитариста-лауреата в классическом чёрном костюме и в толстых очках с чёрной оправой.

Он сидел над нами на сцене с акустической гитарой, объявлял автора музыки и – играл.

Но как играл!

Непостижимо. Недостижимо.

После концерта мы с Владей постучали в дверь комнаты, где он укладывал свой классический чёрный костюм в твёрдый чёрный футляр своей гитары.

Мы представились как желающие научиться. Что делать? С чего начать?

И он дал нам бесплатную консультацию. Он достал из под костюма в футляре свой инструмент и показал как и на каких ладах берутся флажколеты.

Потом он сложил всё обратно и ушёл на вокзал ехать ещё куда-то на ночь глядя.

Напоследок он посоветовал нам найти польские музыкальные журналы. Они сейчас печатают много поп-музыки с указанием аккордов над словами песен.

Но в Конотопе таких журналов не сыскать.

Представив заявку на участие в конкурсе, мы обратились к директору Клуба, Павлу Митрофановичу.

Нам бы усилитель с двумя чёрными колонками от переносного кинопроектора, а то ведь у нас даже ударной установки нет, не говоря уже о месте для репетиций.

Пылая жарко раскраснелым лицом под мелкими завитками натурально купеческих кудряшек, Павел Митрофанович сказал, что для ребят с Посёлка Клуб сделает всё и ещё раз всё.

Вот что значит обращаться с просьбой в правильно выбранное время.

Директор распорядился предоставить нам для репетиций комнату Эстрадного ансамбля. Эстрадники во главе со своим руководителем Аксёновым переправили оттуда все инструменты, включая контрабас и саксофон с тромбоном в неизвестном направлении.

Сам Аксёнов тоже на какое-то время исчез неизвестно куда.

В комнате остался лишь тумбовый стол, фортепиано и «кухня» – ударная установка из большого барабана с педалью, хэта, малого барабана и том-тома.

Чепа часами отрабатывал выбивание бита на «кухне» всеми руками и ногами.

Как бить бит ему показал Анатолий Мелай, который по весне пришёл из армии, а до призыва на службу играл в Эстрадном ансамбле на трубе.

Ещё он показал аккорды песни «Жёлтая река» группы «Christie». Она в то время держалась в верхних строчках хит-парадов Европы.

Мы знали об этом из передач радиостанции «Радио-Швеция».

Она вещала на русском языке один час в неделю, по воскресеньям, и наши её не глушили – потому что там говорили лишь о рок-музыке и не велась пропаганда.

Анатолий даже знал слова этой песни на русском:

Дальше шёл неперевéденный припев:

Мы стали готовить её к конкурсу.

В одну из репетиций мне вдруг дошло, что раз песня про жёлтую реку, то припев должен быть «Йелоу рива!», а не какой-то там «Áловерида!»