Евгений Митько - Бумбараш

Потом стучат. Старик мельник семенит через двор и отворяет ворота.

Бумбарашу весело и страшно. Банда на мельнице! Слышит топот коней, бандитский вопрос к мельнику:

— Ну чего сготовил на десерт?

— Красненького красногвардейчика! — отвечает голос мельника.

— Колбаску наворачивает в погребе?

— Со сметанкой, — хихикает мельник.

Шаги все ближе. Бандиты подходят к погребу. Сыплется на Бумбараша сверху труха.

Старик мельник склоняется над лядой и вкрадчиво говорит:

— Эй, красногвардейчик голубчик, ты чего там притих? Поел — и хватит! Теперь отворяй!

Бумбараш отвечает:

— Выкуси, старая лиса!

Старик мельник оборачивается к бандитам.

— Я его накормил до отвалу — и меня же оскорбляет без почтения к возрасту!

— Ну в этот раз ему от меня не уйти! — говорит Гаврила, узнав по голосу Бумбараша: — Эй, землячок, отвори!

Бумбараш расположился с комфортом. В дальнем углу погреба. За здоровенным чувалом с мукой, крепким, дореволюционной выработки, еще не стерлась надпись: «Торговый дом Кушниренко и сыновья».

— Вылазь — иль стрелять будем! Достанем — порубаем! — грозятся бандиты.

— Выкуси! — отвечает Бумбараш.

И в ответ стреляют. Пули прошивают дубовые планки ляды, отщелкивают щепы.

Пуля расколола глиняную обливную крынку — на Бумбараша плеснул молочный душ.

Потом разлетелись разбитые в решете яйца — на Бумбараша стали падать желтки.

А потом посыпалась густой пыльной завесой мука… Бумбараш зачихал, закашлялся.

Доносились в погреб крики бандитов:

— Вылезешь — просто застрелим! Не вылезешь — повесим!

— А то и живьем закопаем! Как твоего дружка Яшку! — хохотал Гаврила.

Вдруг выстрелы прекратились.

— Ур-ра! — слышится в погребе.

Строчит пулемет. Бумбараш вскакивает и кричит:

— Ур-ра! Смерть внучке-самозванке!

Бандиты отстреливаются, и Бумбараш кричит им:

— Сдавайтесь, гады! Вы окружены! Целым полком! Целой красной дивизией!

Бой смолкает. Где-то стонет раненый.

В тишине капает молоко из расколотой крынки.

Топают шаги над Бумбарашем.

Потом знакомый Левкин голос:

— Бумбарашка — жив?

— Левка-а!.. — орет Бумбараш.

Он оттаскивает от ляды мешки, откатывает бочонки.

— Вылезай, Бумбарашка! — торопит Левка.

— Сейчас! — нетерпеливо отвечает Бумбараш.

Он выдергивает из скобы бочоночные клепки. Теперь ляду легко открыть снаружи, что и делает Левка рывком.

Бумбараш выбирается из погреба. Он весь с ног до головы обсыпан мукой. На руках нанизаны кольца жирной лоснящейся колбасы. Он несет горшок со сметаной. Угощает Левку. И тот, обняв вырывающегося Бумбараша, принимается за еду, делится колбасой и сметаной с красноармейцами.

А Бумбараш вглядывается в лица убитых бандитов. Ищет Гаврилу, ищет Соньку…

Старик мельник встречал красного командира Сергея Чубатова хлебом-солью. Когда Левка подвел к ним обсыпанного мукой Бумбараша, старик не растерялся.

— Ваш хлопец — ото добре! Пожалуйте парнишку в целости! А я слышу: бандиты поблизости! Дай, думаю, спрячу в подвальчике!

Чубатов пожимает Бумбарашу руку. Рад знакомству.

А вокруг них суетится мельник.

— Колбаски жареной не желаете? И первач у меня добрый и огурчики малосольные!

— Спасибо, дедушка, малость угостимся, — благодарит мельника ничего не подозревающий Чубатов.

— Это — дедушка? — указывает на старика Бумбараш. И подступает к старику вплотную: — А где «внучка»?

— Какая — внучка? — прикидывается дурачком старик.

— Сонька!.. Которая тут танцы разводила?..

— Все, которые здесь были, полегли под ихними геройскими пулями! — заискивает перед Чубатовым старик мельник.

— А Гаврила где? — допытывается Бумбараш.

— Начальству за Соньку неизвестно, откуда мне, бедному старцу, знать? — ищет поддержки у Чубатова старик.

Левка хмурится:

— Нас, старик, не проведешь! Нам с Бумбарашем доподлинно известно, что у тебя тут бандитская малина!

— Какая малина?! Никакой малины — только черная смородина! — засмеялся мельник.

— У тебя здесь притон, — сказал Бумбараш.

— Хи-хи-хи — притон? У старикашки убогого? Господь с вами! — кричал старик.

Бумбараш подошел к знакомой стене, достал из знакомого места крюк и поддел за нижнее бревно. И стена медленно стала отодвигаться в сторону, открывая вход в тайник…

Старик мельник смотрел слезящимися, мутными от ненависти глазами.

— Подохнете в своей коммунии, лентяи! От голодухи! Будьте прокляты, голодранцы несчастные!

Левка заглянул в тайник и отпрянул.

— У, как нахтулином пахнуло! — сказал он.

Не спуская глаз с тайника, старик мельник присел на край сосновой скамейки. И вдруг, резко опрокинувшись на бок, свалился на землю.

К нему кинулся Левка, стал поднимать:

— Что же ты, дедушка, падаешь?

— Симуляцию разводит! — говорили красноармейцы. — Нечего, бандит, придуриваться!

Бумбараш вгляделся в матовое застывшее лицо старика, в стекленеющие глаза и процедил жестко, подавляя в себе жалость:

— Преставился… не смог расстаться с награбленным добром! — И повторил то слово, которое кричал перед смертью Яшка Курнаков: «Убивец!»

Утром по селу катит веселая телега. На облучке Левка Демченко, рядом Бумбараш. Позади них разложены вывезенные из бандитского гнезда вещи — барские халаты, шубы с отороченными мехом рукавами и подолами, клетчатые пиджаки, туфли…

Следом за телегой гомонящей толпой валят крестьяне. Тянут шеи к невиданному добру, переговариваются:

— Тебе бы, кум, такую кужушину! В клетку и на вате!

— Да то ж коверкот простой помол!

— А мне бы, Христя, те бабьи лапти из кожи с тесемками до самых колен!

— Кто знает — за гроши то добро будут выдавать иль так?

— Даром!

— Даром, Егор, только в раю!

— А коммунизм што? Будто не рай на земле?!

— Агитируй!

— А то нет?! По новому вполне равноправному времени все будет бесплатно!

— А кто же тогда работать будет?

— Как — кто? А сознательных дурней зачем бог на землю пустил?!

Телега останавливается у крайней хаты. Покосившийся плетень. В жадном молчаливом ожидании смотрит в телегу бедняцкая семья — молодица, полуголые ребятишки, столетняя старуха.

Левка Демченко встает в телеге во весь рост, смеется:

— А ну, барышня крестьянского происхождения, задери ногу до меня поближе, примерю, сгодятся ли на тебя чоботы барского вида?!

Левка призывно размахивает высокими шнурованными ботинками и кличет к себе молодицу.

Но та вдруг уткнулась лицом в плетень и громко заплакала. Ребятишки прижались к матери.

— Чего разревелись? — растерянно развел руками Бумбараш. — Мы — красные! Мы не тронем!

— Мужика у ей убили… Бандиты… — зашамкала беззубым ртом старуха. — Сына моего… Позавчера… — И тихо забормотала себе что-то под нос.