Евгений Митько - Бумбараш

Задержал взгляд на сеновале. Потом кивком головы послал туда молодого бандита с обрезом.

Бандит попался не дурак. Своя шкура была ему дорога. С опаской заглянул он на сеновал, но ворошить сено то ли не захотел, то ли побоялся… Да еще голос Гаврилы торопил:

— Ну, что там?

— Нет никого! — пятясь к выходу, ответил бандит. — Что он — дурной, что ли?

— Ну, тогда валяй обратно! — позвал его Гаврила.

Молодой бандит еще не дошел до Гаврилы, а Бумбараш и Иртыш выбрались из сена и прилепились к щелям.

Через село проезжала другая — даже Гавриле незнакомая — банда. С полсотни конников, между ними — лакированное ландо с экстравагантной молодой женщиной. Бандит-денщик услужливо оберегал от загара бледный цвет ее лица, держа над головой своей атаманши зонт; рядом с ними виднелся граммофон с пестро раскрашенной трубой.

Гаврила загляделся на бандитку. Банда уже скрылась из виду, а он все еще стоял на пыльном шляху, с глупой восторженной улыбкой вслушиваясь в затихающий вдали стук копыт и колес.

Бумбараш закуривает. Иртыш дует на его спинку.

— Мамка передавала, что Варька Гаврилина застерегла…

— Чего-чего? — не понял Бумбараш.

— Чтоб не курил, а то дым видно, — сказал Иртыш.

— Э-э, не кури, не дыши, не живи! — пробормотал Бумбараш. — Уйду этой ночью.

— А меня возьмешь?

— Э-э, без штанов нельзя, — улыбнулся Бумбараш.

— Штаны будут, — твердо заявил Иртыш.

Бумбараш поглядел в щель, ничего интересного не увидел, спросил:

— А что это за дамочка была с граммофоном?

— Та она ж атаман банды! Говорят — внучка Степана Разина, не по-нашему говорит… Не то Сонька по имени, не то… забыл!..

— Ладно, — сказал Бумбараш, — попить чего-нибудь тащи.

Натягивая на колени рубашку, Иртыш уползает. А Бумбараш снова натыкается взглядом на то самое яблоко — над крышей сеновала.

— Э-эх! — шепчет он и тянется через щель к яблоку. Не дотянулся, свалился в сено… Усаживается, поглядывает на яблоко и вдруг начинает петь:

Опять перед глазами яблоко!

Чуть отодвинув занавеску, Варвара поглядывает на колодец. Ждет. С коромыслом выходит из своего двора Серафима…

Варвара кинулась в глубь хаты. На инкрустированном бюро стояли оцинкованные ведра. Варвара схватила их и выбежала на улицу.

Из своей щели Бумбараш увидел ее. Почему-то она потопталась у своей калитки с пустыми новыми ведрами, но к колодцу не пошла, вернулась домой.

Тогда Бумбараш посмотрел на свою хату. Серафима стояла с коромыслом у плетня. К ней подходил Яшка Курнаков. Серафима заприметила его издали и передумала идти к колодцу.

Не успел Яшка рта открыть, как она ответила сердито и громко — чтоб и соседи услышали:

— Нету нашего! В Россошанск ушел. У него там крестный на базаре жестянщиком!

Разговор долетал до сеновала, и Бумбарашу не понравился ее ответ. Кого-кого, а Яшку могла бы к нему пустить!

— Яшка-а-а! — позвал Бумбараш шепотом.

Яшка не услышал. Он говорил Серафиме громко и тоже сердито:

— Светлую жизнь собираемся строить! Сказочно прекрасную! С дворцами на одну семью! С прудами! С чистой водой!.. А ты, Серафима, отсталый элемент! Грубая! Да ты такая, что в этих сказочных прудах белье станешь полоскать!

— А что? И буду! Иль прикажешь — в нестираном ходить?! — отвечала она подбоченясь.

— Чистое все будет! Одежда из бархата! Из парчи!

— В парче попы ходют, — огрызалась Серафима,

— Попов в светлом будущем не будет — агитировал Яшка.

— А как же служба? Без попа в церкви невозможно!

— И церквей в светлом будущем не будет! Театры вместо них пооткрываем! И будней не будет — сплошные праздники! Всех людей мобилизуем на обучение танцам и пениям. В обязательно-революционном порядке! Не жизня будет, а опера, а также оперетка! — пообещал Яшка.

— А ты, Яшка, с глузду не съехал? — повертела Серафима пальцем у лба.

И ушла от плетня в хату.

Яшка рассердился, плюнул.

— Яшка-а-а, — шепотом звал Бумбараш.

Тот не слышал. Уходил — важный, озабоченный; руки глубоко засунуты в карманы.

После полуночи Бумбараш проснулся. В прорехах крыши синело ночное небо. Бумбараш подтянулся — и вот уже его рука, взмахнув над крышей, сорвала яблоко…

Бумбараш куснул его с долгожданной жадностью — кислятина скривила лицо, Поглядел на яблоко — разочарование в глазах.

Рассердился, отшвырнул надкушенное яблоко.

Оно упало в сено и тут же — взрыв.

Взрыв близкий. Взрыв громкий — на все село.

Бумбараш вскакивает. Прислушивается.

То приближаясь, то удаляясь, защелкали редкие выстрелы.

Он улегся на сено и накрылся драным тряпьем. Пусть стреляют, его это не касается. Он будет спать.

Быстрые шаги. Кто-то вбежал во двор. Бумбараш встревожился.

Шаги приближаются. Кто-то быстро поднимается по лесенке.

К нему!

Он притаился в углу, взял наперевес вилы.

Испуганный негромкий голос:

— Бумбарашка! Бумбарашка! Это — я!

— Варюха!

Бумбараш отшвырнул вилы.

Кинулся к ней. Казалось, сейчас обнимет.

Нет. В самый последний момент остановился.

Она стояла перед ним, из прорехи крыши лился лунный свет, матово застывая на ее почти ребячьем личике, а глаза казались большими-большущими и смотрели на него по-взрослому серьезно,

— Беги, Бумбарашка! Скорей!

Она стояла рядом с ним, и он не мог опомниться. Она торопила.

— Беги! Снова тебя будут искать! Прошу тебя, беги! Яшка революцию сделал — бомбу кинул. Петьку Кандыбенка убил!

— Уйду, — сказал он, но вместо того чтоб собираться, уселся на солому.

Она опустилась рядом. Было тихо, и он услышал, как дробно постукивают у нее зубы. Ему захотелось сказать ей что-нибудь такое, чтоб они перестали стучать. Он взял ее руку.

— Замерзла?

Варюхины босые ступни напряглись, пятки легко отделились от примятого сена.

Бумбараш и Варвара сидели друг против друга, касаясь лбами.

Она улыбнулась.

— Смотри, чтоб тебя больше не убивали! Уходи!

— Ладно! А я вот тебя сейчас бодну!

— Ах ты, барашка-Бумбарашка! — засмеялась она.

Стала серьезной. Поднялась на ноги. Возле лесенки лежал тюк, стянутый веревкой, с ним пришла сюда Варвара.

Она наклонилась и развязала веревку.

— На шинель! Ночи холодные!

— А как он кинется? — спросил Бумбараш, не называя ее мужа по имени. — Попадет тебе от него за это!

— Бери — у него много награблено! — сказала она. — Через кордон не ходи, там банда этой тети, которая внучка.

— Гав! — сказал вдруг Бумбараш, откинулся на спину и увидел над собой ее лицо.