Йозеф Вагнер - Царь зверей не лев

— Это львы, — со страхом прошептал Маррей. За все время нашего пребывания у реки Тана он не забывал, что мы находимся в местах, где обитает очень агрессивное львиное семейство.

Он постоянно напоминал нам об этом, призывая к осторожности. И кстати, был прав. Я ведь уже говорил, что за время нашей жизни около лагеря у Мбала-Мбалы львы разорвали одиннадцать человек. По официальным сведениям, в когтях львов здесь ежегодно погибает около шестидесяти человек. В эти данные не включены дети и те, кто получил тяжелые увечья.

Но "уважение" ко львам испытывал не только Маррей. Боялись их и африканцы. Когда во время ночного лова неожиданно вспыхивали огромные зеленые глаза, все африканцы в нашей команде страшно пугались, становились беспокойными и беспомощными. Поэтому львиных глаз опасался и я.

— Ты знаешь, тут львы неплохо закусили одной парочкой, — продолжал Маррей.

Я слышал эту историю от Муго, который, даже рассказывая ее, дрожал от страха и негодования. Часто в полдень до нашего лагеря доносились из Мбала-Мбалы жалостные, рвущие душу погребальные причитания. Хотя я неоднократно бывал в Африке, но к подобному оплакиванию мертвых так и не смог привыкнуть.

— Ты знаешь, что в краале львы разорвали двух африканцев?

Крааль — плетень вокруг африканских хижин, рядом с которым в жаркие, душные ночи спали мужчины.

— Зачем ты мне это говоришь? — сердито спросил я. — Из-за тебя и так падает наш дух, а это совсем ни к чему.

— Джо, не сердись. Мне сегодня не до шуток. Но... Будь осторожен.

Я включил оба прожектора и направил свет в направлении, где светились львиные глаза. Вспыхнуло еще шесть зеленых огоньков, это означало, что львиное общество увеличилось.

— Посмотрим, как они будут реагировать.

Джон включил мотор, и мы ринулись на них. Свет обоих прожекторов я направил на львиные головы. Мы разглядели могучего льва с роскошной гривой и двух львиц. Глаза их, казалось, смотрели неподвижно. Мы остановились шагах в десяти от них. Они заворчали, оскалив зубы, но не отступили, а наоборот, приготовились к нападению.

Время шло, буш между тем превратился в сплошной, черный массив, и я сразу потерял интерес к львам. В конце концов мы приехали сюда не из-за них. Нам были нужны другие животные.

Мы выключили прожекторы, оставив только свет, чтобы шофер мог видеть вперед хотя бы на несколько метров. Трудно было ездить в таких условиях по бездорожью буша. Но мы не могли включать фары, светились лишь точечные прожекторы, с помощью которых мы по глазам отыскивали животных и светом ослепляли их. В этом и заключался принцип ночного лова.

Мы медленно объезжали равнину, которую присмотрели еще днем. Майк освещал кустарниковые заросли справа, я — слева. То и дело вспыхивало множество глаз, и вдруг мы заметили то, что искали. Глаза геренука.

Джон тут же включил скорость. Всегда трогаясь со второй скорости, мы за несколько секунд развивали скорость в шестьдесят километров. Сейчас оба прожектора были направлены на голову геренука. "Тойота" со всей командой следовала вплотную за нами.

Мы остановились. Африканцы, повыскакивав из "тойоты", помчались к ослепленному светом животному. Майк и я остались в джипе, следя за животным и направляя на него свет. Если животное отведет взгляд, и свет перестанет падать на его глаза, оно тут же начнет видеть, ориентироваться и моментально скроется в чаще.

Глаза геренука, казалось, были неподвижны, а африканцы были уже совсем рядом. Это был самый напряженный момент лова, все наше внимание было сосредоточено на двух зелено-оранжевых угольках, все остальное вокруг словно перестало существовать. Никто в джипе не проронил ни слова, все словно замерло, лишь два тонких световых луча пронизывали черные заросли, и мы молча следили за происходящим.

Внезапно глаза исчезли. Это означало, что мы не уловили момент, когда животное отвело взгляд, и ему удалось скрыться в зарослях. Отступить мы не могли. Прошло несколько секунд, но нам это показалось вечностью. Неожиданно глаза геренука снова вспыхнули на черном фоне зарослей. Их отыскал прожектор Майка.

Оказывается, геренук запутался в кустах акации, и пока он пытался высвободиться, подоспели наши помощники-покомо.

— Майк, мы поймали его!

Мне страшно хотелось бросить прожектор и тоже побежать за всеми. Но приходилось сдерживать свои охотничьи страсти и хладнокровно продолжать освещать животное.

Осторожно держа геренука за шею, африканцы освободили его из колючих кустов и... он наш! Мы завязали ему глаза, ввели успокоительное и погрузили в "тойоту". Это был превосходный экземпляр самки, нам удалось целехонькой привезти ее в Чехословакию, хотя это прекрасное животное доставило нам потом еще немало хлопот.

Успех окрылил нас, а до рассвета оставалось еще достаточно времени. Мы могли продолжить лов. Отвезя геренука в лагерь, мы в отличном настроении вернулись обратно в буш.

— Твои предчувствия на этот раз были напрасны, — посмеивался я по дороге над Марреем.

Он ничего не ответил. Когда он закуривал, и пламя осветило его лицо, я успел заметить, что он все еще так же хмур, как и прежде. Почему он был таким, тогда как всех нас переполняла радость? Да, порой Маррея было трудно понять, и сегодня, пожалуй, лучше оставить его в покое. Что ж, всякое бывает.

— Прорицатель из тебя не вышел, — не унимался я. — Ты бы и на хлеб себе не заработал.

— Возможно, — сухо ответил он.

— Маррей, скажи же наконец, что с тобой?

— Ночь еще не прошла, Джо, — загадочно отозвался он.

Но испортить мне настроение в сегодняшнюю ночь было просто невозможно, а кроме того и времени уже не было. Я включил прожектор, и сразу же вспыхнули чьи-то глаза. Я забыл сказать, что сейчас мы ехали в другом составе. В нашем джипе был африканец, которого мы обучили обращаться с прожектором. Мне хотелось самому принять участие в отлове. Я быстро передал ему прожектор и выпрыгнул из машины. Вслед за мной Майк.

Мы бросились в направлении ярко-зеленых глаз, которые светились примерно в пятидесяти шагах от реки Тана. Здесь был небольшой заливчик, сплошь покрытый густым, липким илом, в котором мы брели, проваливаясь по щиколотку, но не спуская глаз с двух горящих точек. Вдруг мы заметили большого крокодила.

Все произошло настолько стремительно, что я даже не успел ничего понять. Крокодил замер, явно готовясь напасть на меня, но мне удалось ухватить его за хвост, он тут же выскользнул, Майк погнался за ним, и тут я ступил в воду.

Вода надо мной тотчас же сомкнулась: я, как оказалось, провалился в глубокую яму. Когда я вынырнул, то увидел, что Майк продолжает вести борьбу, по-видимому, даже не заметив моего исчезновения — ведь все произошло в считанные секунды. Но времени на размышления у меня не было, его не было даже на то, чтобы как следует прийти в себя... Майк держал крокодила, с силой вцепившегося в его высокие сапоги, за хвост, тщетно пытаясь вытащить его на берег. Тут ему и в самом деле удалось отбросить крокодила, но... прямо на меня.