Йозеф Вагнер - Царь зверей не лев

Оно оказалось там, где ему надлежит быть. Туземцы по одному подходили к Отьену и собственными глазами рассматривали это чудо. Потом они снова выстроились в ряд и самый старший по возрасту негр с достоинством провозгласил:

— Отьен снова стал мужчиной!

Остальные смеялись, прыгали и взвизгивали, так что в лагере получилось небольшое торжество.

И вот сейчас, когда я спросил об Отьене, все принялись хихикать и вспоминать малейшие подробности.

— Бвана, мы приведем тебе Отьена! — развеселились они окончательно.

Сначала смысл происходящего скользнул как-то мимо моего внимания. Я понял все только тогда, когда увидел Отьена перед собой. С минуту он молча смотрел на меня, потом тихо сказал:

— Бвана... это ты?

С обеих сторон его поддерживали двое мужчин. Потом он освободился от них и сделал пару шагов мне навстречу. Шагал он тяжело, напрягая последние силы, а вокруг все зубоскалили.

— Бвана, Отьен — опять не мужчина.

Я ничего не мог понять.

— Бвана, — прошептал Отьен и покачнулся.

Схватив его за руку, я почувствовал, что она горячая и влажная.

— Что с тобой?! — спросил я его.

— Отьен больше не мужчина! — смеялись вокруг.

— У Отьена есть ухо, Отьен — мужчина! — совершенно серьезно заявил я.

При этом я видел, что по его лицу стекают струйки пота. Взгляд его был неподвижен, а тело сотрясалось в лихорадке.

— Отьен, сядь!

— Отьен не может сидеть! — все хихикали. — У Отьена нет задницы. Отьен — не мужчина!

Я присмотрелся к указанной части тела. На Отьене были трусики — так же как на любом жителе диких джунглей. Они носят их, собственно, всю жизнь. Если они рвутся, на них нашивается заплата, а на разорванные заплаты — еще заплаты. Таким образом, создается интересное "произведение искусства"...

— Отьен, ты болен? — спросил я участливо.

— Отьен не может сидеть! Отьен больше не мужчина! — перекрикивали друг друга туземцы.

— Бвана... — тяжело вздохнул Отьен. — Я больше не смогу ловить для тебя зверей.

— Почему ты не сможешь ловить для меня зверей?

Он не ответил... Быстро и осторожно я уложил его в джип. Отьен и вправду не мог сидеть. Когда мы везли его в лагерь, он всю дорогу простоял на коленях, оперев голову о сиденье, и только вздыхал от боли. Я надеялся, что когда мы останемся одни, Отьен, наконец, расскажет о своей загадочной болезни. Но он все молчал. Когда мы приехали в лагерь, из машины его пришлось вынести на руках. Он уже не мог сопротивляться. Он только смотрел на меня влажными глазами и повторял: — Бвана... я уже... не смогу... охотиться...

Прежде чем потерять сознание, он показал на трусы. Когда я снял их с него, то обнаружил обширный абсцесс. У Отьена была высокая температура и острое заражение крови. Дни его или даже часы были сочтены, но все-таки оставалась еще надежда на то, что его спасет немедленное хирургическое вмешательство.

У туземцев попросту нет денег ни на врачей, ни на лекарства. Но их колдуны знают множество трав, которые во многих случаях оказывают эффективное действие. Отьен, однако, не пошел ни к знахарю, ни к колдуну.

Я не мог понять, почему он этого не сделал. Когда все было позади, я расспросил об этом повара Ливора. Ливор был достаточно интеллигентен, немного знал английский, был моим наперсником и рассказывал мне много интересного о жизни туземцев.

— Скажи мне, почему Отьен не стал лечиться? — спросил я его.

— У него была рана на заднице, а это большой позор.

— Почему же позор?

— Это рана не для мужчины.

Ливор после этого перечислил мне все части тела, на которых настоящий мужчина не должен иметь никаких болячек. В течение этого разговора мне стало, например, ясно, почему среди местного населения так распространены венерические болезни. Вот почему Отьен скрывал свое ранение до тех пор, пока у него хватало сил. Но, наконец, болезнь перешла в такую стадию, что таиться дальше было просто невозможно, и Отьен перестал "быть мужчиной". Ливор мне объяснил, что если бы даже Отьен плюнул на предрассудки и обратился к знахарям и колдунам, ни один из них не стал бы его лечить, так это было ниже их достоинства.

Я дал Отьену ударную дозу антибиотиков, кое-как обработал рану и погнал машину в больницу. Правда, ездить быстро по ужасным африканским дорогам практически невозможно. Я мчался буквально наперегонки со временем... В здешней "дисциплине" я, правда, достаточно поднаторел, но ведь на этот раз речь шла о человеческой жизни. Могу признаться, я не был убежден, что Отьен переживет эту кошмарную дорогу.

В лагере все с нетерпением ждали нашего возвращения. Но больше всех, видимо, переживал Джимми, наш партнер из одной фирмы. Вместе с ним мы должны были наловить множество зверей, а рабочая дисциплина стояла на самом низком уровне. Пока что мы не поймали ни одного животного.

Когда мы с Отьеном вернулись обратно, туземцы плотным кольцом стояли вокруг мрачного Джимми.

— Если бы я с каждым захворавшим носился по больницам, я не заработал бы ни пенни.

Тем не менее он любезно поделился своими запасами антибиотиков широкого спектра действия, которые мне были нужны для лечения Отьена, и в тот момент я подумал, что Джимми в общем-то парень, что надо. В этом мнении мне позже довелось утвердиться при очередном приключении с тем же Отьеном.

Отьен, таким образом, был жив и почти здоров, хотя врач-индус, который его в больнице оперировал, отнесся к происходящему весьма скептически. В Африке мне не раз доводилось убеждаться в том, насколько хорошо на негров из диких джунглей действуют лекарства, так как их организм представляет собой как бы нетронутую целину. Вот и Отьен выкарабкался из этой истории потрясающе быстро.

Да, я вам еще должен рассказать, каким необычным способом туземцы проверили, выздоровел ли Отьен окончательно.

Вокруг Отьена они образовали круг. Он был худой, ослабевший, и я видел, что ему совсем не все равно, что будет дальше, потому что ему-то это было известно точно. Дело в том, что, когда Отьену пришили оторванное ухо, ему пришлось перенести тяжелое испытание. Все до единого жителя деревни Набисва подходили к нему и дергали за ухо. Им надо было убедиться, крепко ли оно держится. Тогда у меня были опасения, что из-за этой несчастной проверки Отьена еще раз придется везти в больницу. И вот теперь Отьен тихонечко стоял и ждал...

— Повернись! — крикнул высокий, достойного вида туземец, который по всей очевидности обладал в деревне наибольшим авторитетом.

Отьен повернулся и... туземец чисто европейским способом сведения счетов, то есть пинком, убедился, на месте ли у Отьена "соответствующая вещь". Отьен и глазом не моргнул. Шов был еще свежий, ему, должно быть, было очень больно, но он мужественно выдержал очередное испытание.