Аннака Харрис - Сознание. Все тайны разума – от растений до искусственного интеллекта

Возможно, термин «панпсихизм» из-за его истории и ассоциаций будет по-прежнему препятствовать прогрессу в этой области, и нам нужен новый ярлык для деятельности, в которой философы и ученые предполагают, что сознание является фундаментальной чертой материи. Подобно тому, как у нас есть разделы физики, теоретические и экспериментальные, нам, возможно, потребуется придумать новый термин для этой области исследований сознания, отличающий его от работ нейроученых, изучающих нейронные корреляты сознания [76] Одним из примеров, попадающих в эту категорию, является новая теория, которую Дональд Хоффман разрабатывает под названием «сознательный реализм». Его теория основывается на идее, что, хотя эволюция проводит отбор организмов, она не проводит отбор для восприятий, которые предоставляют нам правду о фундаментальной природе реальности. Согласно работам Хоффмана, для того, чтобы эволюция путем естественного отбора эффективно выбирала приспособление, она должна фактически противостоять восприятию реальности как таковой. Поэтому все, что мы воспринимаем, включая пространство и время, является неправильным представлением о более глубокой фундаментальной реальности, в которой мы существуем. Поэтому Хоффман утверждает, что фундаментальные компоненты реальности не могут быть описаны в терминах физической материи в пространстве-времени, а должны быть формой сознания с взаимодействующими системами, которые он назвал «сознательными агентами». Независимо от того, окажется ли нынешняя теория Хоффмана правильной, его работа научно точна и предлагает многообещающее направление исследований, которое может, по крайней мере, помочь нам закрепиться там, где у нас, в противном случае, не было бы надежды получить какие-либо основания. В то же время он раздвигает границы нашей интуиции и возможностей того, как мы готовы думать о вселенной. См. Donald Hoffman, The Case Against Reality: Why Evolution Hid the Truth from Our Eyes (New York: W. W. Norton & Company, 2019). .

Теории, включающие в себя панпсихизм, завоевывают уважение в последние годы, но они все еще уязвимы для того, чтобы их протолкнули на академическую сцену. В своей статье «Сознающие ложки, да ну? Сопротивление панпсихизму» [77] Anil Seth, “Conscious Spoons, Really? Pushing Back against Panpsychism,” NeuroBanter (blog), 1 February 2018, https://neurobanter.com/2018/02/01/conscious-spoons-really-pushing-back-against-panpsychism/ . Анил Сет выражает общее мнение среди нейроученых, что наука о сознании «двинулась дальше» от борьбы с «трудной проблемой» Чалмерса и, следовательно, от таких маргинальных решений, как панпсихизм. Он настаивает на том, что «при создании все более изощренных мостов между механизмом и феноменологией очевидная загадка трудной проблемы может исчезнуть». Однако две линии исследований – попытки понять, какие процессы мозга порождают наш человеческий опыт, против того, чем является сознание как таковое, – могут совпадать, даже если они не обязательно поддерживают друг друга. Как и в физике, нейроученым не нужно тратить время на изучение теоретических идей, которые их не интересуют. Но им также не нужно мешать изучению этих идей. Теоретическая работа в науке часто является необходимой отправной точкой и столь же жизненно важной для научного прогресса, как и последующая экспериментальная работа.

Важно прояснить несколько моментов, касающихся различия, которое я продолжаю проводить между двумя категориями вопросов: тех, что касаются глубины вселенского сознания, и тех, что касаются процессов в мозге, порождающих наш человеческий опыт, наряду со значением, которое я придаю каждому из них. Во-первых, хотя я защищаю панпсихизм как легитимную категорию теорий о сознании, основанную на том, что мы в настоящее время знаем, я не закрыта для возможности обнаружения нами некоторыми научными методами будущего того, что сознание действительно существует только в мозге. Мне трудно понять, как мы можем прийти к этому пониманию с какой-либо долей уверенности, но я не исключаю этого. Я также не обесцениваю возможность того, что сознание – это нечто, чего мы никогда не поймем полностью. Ребекка Гольдштейн, вероятно, права, когда предполагает, что тайна сознания непроницаема для научных методов:

Несколько удручает мысль об абсолютном ограничении нашей науки: знать, что есть вещи, которые мы никогда не поймем… Математическая физика дала знания о многих свойствах материи. Однако тот факт, что мы, материальные объекты, обладаем сознанием, должен убедить нас в том, что она, увы, не может дать знания о них всех. Пока не появится новый Галилей, который предложит нам способ получения свойств материи, которые не должны быть математически выразимы, мы никогда не добьемся научного прогресса в решении сложной проблемы сознания [78] Rebecca Goldstein, “Reduction, Realism, and the Mind” (PhD dissertation, Princeton University, 1977), с дополнением из личного разговора с автором, 16 марта 2018 года. .

Кроме того, я считаю, что тайна, которую представляет проблема сознания, недооценена и требует нашего внимания, особенно когда мы сталкиваемся с широким спектром искусственных разумов, которые скоро будут среди нас. Понимание того, является ли продвинутый ИИ сознательным, так же важно, как и любой другой моральный вопрос. У вас есть этическое обязательство вызвать «Скорую помощь», если вы обнаружите, что ваш сосед получил тяжелые ранения, и у вас внезапно возникли бы аналогичные обязательства по отношению к искусственно разумным существам, если бы вы знали, что они обладают сознанием. Тем не менее в дискуссиях о менее сложных формах сознания, на которые указывают версии панпсихизма, подобных существующим в термостате или электроне, такие концепции, как счастье и страдание, не применимы, и любая интуиция, которая расширяет сферу нашей этики до систем, которые сильно отличаются от нас, кажется преждевременной. Вопросы нейронауки, которые касаются страдания человека (например, «успешно ли сознание Аманды подавлено анестезией?»), несомненно, являются наиболее актуальными для ученых в настоящее время.

Также важно сказать еще раз, что две различные линии исследования, которые я обрисовала, не являются взаимоисключающими, но они, вероятно, всегда будут в значительной степени изолированы друг от друга. Например, мы могли бы обнаружить, что сознание вездесуще, но в то же время знать, что конкретный опыт прекращает существование при определенных неврологических условиях, когда человек находится в бессознательном состоянии, – например, в коме или под наркозом. Кроме того, кажется вероятным, что только комплексные формы сознания способны на значительное счастье и значительное страдание. В этом случае, даже если бы версия панпсихизма была верной, не все островки сознания были бы равны или одинаково важны для понимания. Факт остается фактом, что интегрированные и сложные умы, подобные нашему, способны на огромное страдание, и мы должны быть мотивированы помогать всем существам избежать этого при любой возможности. И если бы мы были ограничены исследованием только одного пути к разгадке тайны сознания за раз (что, к счастью, не так!), я бы отдала приоритет исследованиям, подобным работе Анила Сета и Джулио Тонони. Тем не менее существующие загадки явно заслуживают дальнейшего научного изучения и в настоящее время нуждаются в защите – для сохранения ценностей любопытства и запроса в нашем стремлении к знаниям. Я согласна с выводом, к которому приходит Мюррей Шанахан, профессор когнитивной робототехники в Имперском колледже Лондона: