Алан Джасанов - Мозг: прошлое и будущее [Что делает нас теми, кто мы есть]

Именно эту цель поставили перед собой в 30-е годы прошлого века два социолога из Чикагского университета. Незадолго до этого под эгидой университета была организована Чикагская социологическая школа – движение ученых-активистов, которые исследовали разные районы американских городов и документировали закономерности быта их обитателей. Среди этих ученых была Рут Шонли Каван, которая в 1928 году опубликовала революционную работу о повышенной частотности самоубийств «в районах преобладающей социальной дезорганизации» [513] Ruth Shonle Cavan, «Suicide» (Chicago: University of Chicago Press, 1928). . Ее результаты натолкнули молодого аспиранта Роберта Фэриса на мысль применить принцип Каван к исследованиям психических болезней [514] J. Faris, «Robert E. Lee Faris and the discipline of sociology», «ASA Footnotes» 26 (1998): 8. . В сотрудничестве со своим соучеником Г. Уорреном Данэмом Фэрис изучил 35 000 случаев душевных расстройств в Чикаго и окрестностях на протяжении более 13 лет. Эти данные выявили поразительную закономерность: распространенность шизофрении, самой загадочной из душевных болезней, тесно коррелировала с городской средой (см. рис. 13) [515] Robert E. L. Faris and H. Warren Dunham, «Mental Disorders in Urban Areas: An Ecological Study of Schizophrenia and Other Psychoses» (Chicago: University of Chicago Press, 1939). .

Количество случаев шизофрении достигало пика в бедных районах в центре города, примерно там, где сейчас стоит зеркальная скульптура Клауд-Гейт Аниша Капура, и плавно снижалось в зависимости от расстояния от эпицентра. В благополучных зеленых жилых районах вроде Хайленд-парк на севере или Гайд-парк на юге заболеваемость шизофренией составляла всего около 20 % от данных по центру города. Этот результат никак не зависел от расы или национальности жителей разных районов. Кроме того, он относился только к шизофрении: душевные расстройства вроде депрессии или маниакально-депрессивного психоза такой закономерности не подчинялись. Фарис и Данэм опубликовали свои результаты в 1939 году в виде книги «Душевные расстройства в городских районах» [516] (Robert E. L. Faris, W. H. Dunham, «Mental Disorders in Urban Areas» ) , которая и по сей день считается вехой в развитии психиатрической эпидемиологии.

Рис. 13. Карта статистики по распространенности шизофрении в Чикаго на 1922–1931 годы, составленная Робертом Фэрисом и Г. Уорреном Данэмом по данным государственных больниц Чикаго, Элджина и Канкаки в 1939 году

К середине XX века психиатрические патологии было принято связывать в первую очередь с общественными трудностями и воздействием среды [517] A. V. Horwitz and G. N. Grob, «The checkered history of American psychiatric epidemiology», «Milbank Quarterly» 89 (2011): 628–657. . Фэриса и Данэма критиковали за то, что и они не были свободны от этого предрассудка и не учитывали данные о наследуемости шизофрении, которые в те годы уже были доступны [518] J. D. Page, «Review of Mental Disorders in Urban Areas », «Journal of Educational Psychology» 30 (1939): 706–708. . Однако дальнейшие исследования прояснили и подтвердили многие их находки [519] W. W. Eaton, «Residence, social class, and schizophrenia», «Journal of Health and Social Behavior» 15 (1974): 289–299. . Начнем с того, что похожие корреляции между городской средой обитания и шизофренией впоследствии проявились во множестве городов в целом ряде стран. Некоторые ученые предполагали, что этот эффект объясняется «социальным дрейфом» людей, склонных к психозам, в те городские районы, где стандарты жизни ниже и больше распространена наркомания, однако эксперименты европейских ученых показали, что если человек просто родился или вырос в городе, этого уже достаточно, чтобы у него в дальнейшем повысился риск возникновения шизофрении [520] Monica Charalambides, Craig Morgan, and Robin M. Murray, «Epidemiology of Migration and Serious Mental Illness: The Example of Migrants to Europe», в кн. Tsuang, Tohen, and Jones, eds., «Textbook of Psychiatric Epidemiology» ; G. Lewis, A. David, S. Andreasson, and P. Allebeck, «Schizophrenia and city life», «Lancet» 340 (1992): 137–140; M. Marcelis, F. Navarro-Mateu, R. Murray, J. P. Selten, and J. van Os, «Urbanization and psychosis: A study of 1942–1978 birth cohorts in the Netherlands», «Psychological Medicine» 28 (1998): 871–879. . Убедительного объяснения, почему жизнь в городе так явно связана с шизофренией, пока не найдено, но само существование этой корреляции – отрезвляющее доказательство роли среды в возникновении этой особенно разрушительной душевной болезни.

Эпидемиологи обнаружили и другие интереснейшие связи между особенностями среды и психическими недугами [521] William W. Eaton, Chuan-Yu Chen, and Evelyn J. Bromet, «Epidemiology of Schizophrenia», в кн.: Tsuang, Tohen, and Jones, eds., «Textbook of Psychiatric Epidemiology» . . Например, та же шизофрения связана с принадлежностью к этническому меньшинству, особенно у иммигрантов африканского и афро-карибского происхождения и их потомков в странах с преимущественно белым населением, в отличие от исторической родины. Марихуана и другие нелегальные наркотики, по всей видимости, повышают риск шизофрении примерно вдвое. Наконец, вероятность заболеть заметно повышается у тех, кто родился зимой, неважно, в каком полушарии, что наталкивает на мысль о связи с сезонными инфекционными болезнями. А заболеваемость большой депрессией выше у безработных, в том числе и у домохозяек, которые не ищут работу [522] D. S. Hasin, M. C. Fenton, and M. M. Weissman, «Epidemiology of Depressive Disorders», в кн.: Tsuang, Tohen, and Jones, eds., «Textbook of Psychiatric Epidemiology» . . Шансы заболеть депрессией у разведенных, вдовых и расставшихся с партнерами вдвое выше, чем у состоящих в браке или тех, кто никогда не был в браке, даже с поправкой на возраст и пол. У маниакально-депрессивного психоза, который сочетает в себе черты шизофрении и депрессии, прослеживаются связи с факторами, характерными и для той, и для другой болезни: он чаще встречается как у людей с низким образованием и доходом, так и среди разведенных и овдовевших [523] Kathleen R. Merikangas and Mauricio Tohen, «Epidemiology of Bipolar Disorder in Adults and Children», в кн.: Tsuang, Tohen, and Jones, eds., «Textbook of Psychiatric Epidemiology» . .

Пожалуй, мы и без помощи эпидемиологов догадываемся, что душевные болезни по меньшей мере отчасти вызваны внешними обстоятельствами. Писатель Эли Визель заметил, что «в каждом из нас, и в болезни, и в здравии, есть потайной уголок, потаенная область, откуда открывается выход в безумие… Один неверный шаг, один несчастливый удар судьбы – и мы соскальзываем или падаем туда безо всякой надежды взлететь обратно» [524] Elie Wiesel, «A Mad Desire to Dance» (New York: Alfred A. Knopf, 2009). . Всем нам знакомы примеры из книг, подтверждающие мысль Визеля. В полуавтобиографическом романе Сильвии Плат «Под стеклянным колпаком» героиня скатывается в депрессию, когда ей отказывают в участии в программе для начинающих писателей, и это накладывается на давно появившееся у нее ощущение профессиональной и личной несостоятельности [525] Плат Сильвия. Под стеклянным колпаком. (М.: АСТ, 2017). . А Раскольников, герой романа «Преступление и наказание» Достоевского, переживает периоды безумия, когда осознает последствия чудовищного убийства, которое он совершил [526] Достоевский Ф. М. Преступление и наказание (М.: Эксмо, 2006). . Самый знаменитый пример – шекспировский король Лир, который сошел с ума из-за черствости своих дочерей: странствовать в бурю его отправили не собственные гены, а те, кто их унаследовал [527] Когда обезумевший Лир странствует в бурю по степи во второй сцене третьего действия, то призывает на себя гнев стихий, чтобы усугубить свои душевные муки: Но вы, прислужники и подлипалы У дочерей-злодеек, с ними вместе С небес разите голову седую И старую, как эта. (Пер. М. Кузмина) .