Сергей Савельев - Нищета мозга

Такие идеи льстят самовлюблённому и наивному человечеству, внушают надежду на светлое будущее, всеобщую любовь, взаимопонимание и равенство. Вполне понятно, что подобный взгляд на устройство человеческого сообщества вдохновляет религиозных теологов, которые энергично используют сходные мармеладные идеи в собственных интересах.

Действительно, если проблема существования сообщества состоит в небольшом числе людей, не согласных с его устройством, то её решение — лишь вопрос времени. Причины хронической несправедливости, расслоения и жестокости внутри любых государств должны были бы устраняться развитием системы социальных инстинктов и стимуляцией рассудочной деятельности. Этот процесс мог бы реализоваться в принятии всё новых законов, усиливающих роль разумных решений и ослабляющих инстинктивно-гормональные формы поведения. Иногда для переноса ответственности за неудачи таких сообществ используется тезис о неравномерности социально-технического развития взаимодействующих семейных и неродственных кланов, территориально ограниченных сообществ или государств. В этом случае возникает странная идея о принудительном выравнивании эволюционных особенностей этнографического или территориального становления мозга. Вполне понятно, что насильное прививание диковатым земледельцам социальных инстинктов постиндустриального общества заканчивается конфликтами. Пользоваться плодами длительной реализации чужих социальных инстинктов биологически выгодно, а жить по их правилам — нет. Если мозг обитателей конкретной популяции не выработал в своей среде похожие социальные инстинкты и их наследственное воспроизведение, то никакой интеграции самых благожелательных и мирных сообществ быть не может.

В конце концов биологические различия в темпах эволюции мозга начнут разрушать любую полезную и разумную структуру. В истории человечества конфликты подобного типа повторяются с завидной регулярностью, но никого ничему не учат. Если самые позитивные социальные идеи возникают из убеждения в равенстве организации мозга, то они обречены на полный и кровавый провал. Тем не менее общая тенденция развития человечества признаётся правильной и направленной на создание всё более единого, справедливого, разумного и гуманистичного сообщества. Парадоксально, что уверенность в правоте такого подхода сохраняется на протяжении последних трёх тысячелетий, вопреки отсутствию результатов.

Если результаты есть, то они скорее демонстрируют торжество авантюрных фантазий, скрытую биологическую логику и полное непонимание законов эволюции мозга, что постоянно приводит к масштабным катастрофам. Построение иллюзорных социальных конструкций регулярно вызывает массовое самоистребление, метисацию, увеличение полиморфизма мозга и смену принципов искусственного отбора. С точки зрения аморальной биологической эволюции человечества все эти события позитивны. Наивные изобретатели социальных перестроек и гуманисты-интеграторы в данном случае выступают в качестве жестоких селекционеров. Совершенно не понимая механизмов гоминидной эволюции, они стимулируют внутренние конфликты и ускоряют искусственный отбор. Если при стабильных архаичных отношениях требуется физическое вымирание двух — трёх поколений для смены структуры социальных инстинктов, то с гильотиной и револьверами дело идёт быстрее.

Иначе говоря, гетерохронная эволюция мозга и социальных инстинктов в разделённых разными причинами популяциях не позволяет их безопасно объединять. По этой причине реального изменения структуры сообщества не происходит. Оно, как и тысячи лет назад, построено на системном насилии, принуждении и скрытом грабеже одних в пользу других. Большая или меньшая личная свобода носит демонстрационный характер и мало соответствует реальному положению дел. Методы принудительных ограничений в ответ вызывают всё более изощрённые формы имитации общих, но неестественных социальных инстинктов. Создаётся видимость гуманистического поведения, которое скрывает прямо противоположные инстинктивно-гормональные цели и мотивации поведения.

Альтернативой гуманистической модели развития человечества является гадкий социальный дарвинизм, намекающий на наши обезьяньи корни. Его сторонники предполагают, что современные объединения сапиенсов были основаны на естественных общебиологических принципах. Это означает, что в основе структуры любого сообщества лежит немного замаскированный смысл существования любого социализированного животного: размножение, пища и доминантность. Вполне понятно, что это отвратительное предположение никому не может понравиться. Публично называть себя обезьяной столь же неприлично, как и декларировать биологическую сущность межличностных отношений. Намного приятнее и престижнее тешить самолюбие тезисом о своём божественном или внеземном происхождении. Завышенная самооценка способствует стремлению оплодотворять чужих жён, объедаться, развлекаться и бездельничать. Уверенность в собственном принципиальном отличии от животного мира и высокой духовности не мешает красть всё, что плохо лежит, и публично доказывать свою доминантность, декларируя самые дикие или странные гуманистические цели. К сожалению, эта буйная деятельность только подтверждает наше единение с природой. У африканских обезьян, при дефиците спорткаров фирмы «Феррари», самым лучшим доказательством всех перечисленных успехов является демонстрация больших красных ягодиц.

Проблема неискушённого ума состоит в том, что простые биологические цели каждой особи не очевидны в социальной среде искусственного отбора. Сложнейшая система законов и социальных правил регулярно вынуждает людей осуществлять действия, не приносящие исключительно личной выгоды. Следовательно, система построена на скрытом социальном насилии, имеет низкую эффективность и постоянно нарушается изобретательными согражданами. Острое нежелание отдельных особей делиться своими биологическими активами вполне понятно и ведёт к неустойчивости любого государства или другого объединения людей. Иначе говоря, любое сообщество построено на биологических принципах, что делает его асоциальным по сути и гуманистическим — по имитационным формам поведения и мечтам. Надо оговориться, что перед угрозой понижения своего биологического статуса, потери достигнутого уровня метаболизма или стабильности репродукции обитатели любой социальной системы мгновенно объединяются. Это не означает осознания своего единства, которое называют патриотизмом. Популяционные конфликты, приводящие к истреблению друг друга, вынуждают создавать защитные системы перед очевидными биологическими опасностями.