Сергей Савельев - Нищета мозга

Убогость этих подходов состоит в том, что они не предлагают никаких реальных инструментов решения двух основных противоречий любого сообщества. Первое противоречие обусловлено тем, что любые социальные идеи, направленные на создание справедливого и гуманного сообщества, вступают в конфликт с индивидуальными биологическими целями каждого отдельного человека. Второе противоречие обусловлено индивидуальной изменчивостью мозга, которая не позволяет принимать полностью согласованные решения. Все члены социализированной группы решают одну и ту же задачу каждый по-своему. В результате закономерно и неизбежно возникают социальные конфликты, которые завершаются неизбежным насилием. Эти два скрытых противоречия переплетаются самым неожиданным образом и не могут быть урегулированы ни в одной из существующих социальных систем.

Парадоксальность и неразрешимость противоречий искусственных социальных систем подводят нас к тривиальному выводу о естественной природе социального объединения людей в больших популяциях. Под «естественной природой» следует понимать не мифологические и лингвистические ужимки историков и социологов, а биологический смысл. Никаких существ на этой планете невозможно объединить вместе, если они не получат свою долю от содеянного. Людей можно обмануть или заставить, но организаторы процесса всё равно получат очевидную выгоду, которая говорит о биологической вынужденности происходящих процессов. Попробуем рассмотреть церебральный смысл и механизмы эволюции сообществ гоминид.

Предположим, что развитие человеческих отношений или смена общественных формаций были одним из компонентов механизма эволюции мозга. В этом случае базовой изменчивостью становятся индивидуальный полиморфизм мозга и автономная церебральная специализация отдельных народов и изолированных популяций. Однако из этой бесконечной изменчивости мозга разных людей надо отбирать и размножать тех, чей мозг в данный момент времени даёт наилучший биологический результат. Узнать содержание мыслей конкретного человека невозможно, что вынуждает создавать условия для поступков. Только повседневное поведение на протяжении всей эволюции было критерием работы мозга. Следовательно, скрытый искусственный отбор мозга был возможен при создании изменяющейся среды обитания. Функции среды выполняли отношения, которые принято называть общественно — экономическими формациями. Если принять эту точку зрения, то под сменой общественно-экономической формации необходимо понимать простое изменение критериев или правил искусственного отбора мозга. Вполне понятно, что такая смена правил искусственного отбора происходила интуитивно и неосознанно. Никто не понимал, что происходит, но все знали, что так, наверное, будет лучше, хотя непонятно, почему. Попробуем рассмотреть неосознанную природу возникновения изменений.

Постулируем, что основой всех типов социальных объединений гоминид является структурная эволюция мозга. Результатом для каждого из значимых этапов морфологической перестройки мозга становится новая социальная среда. Эту новую среду можно называть племенем, рабовладельческим обществом, республикой, империей или просто государством. Такие способы интеграции гоминид обладают важнейшим общим свойством, которое ярко проявляется на первых этапах возникновения ранее не существовавшей структуры отношений. Любые социальные новообразования объединяет то, что в них люди создают неизвестные, но — в ожиданиях — значительно лучшие условия для выживания и размножения. Мечты о светлом будущем при использовании биологических методов перестройки сообществ обычно не оправдываются, что не смущает новые поколения социальных фантазёров и буйных революционеров.

Проблема сводится к простейшему вопросу о том, какие индивидуальные особенности поведения станут критичными для выживания и размножения. Те особи, которые проявляют эти свойства, осуществляют репродуктивный процесс, а те, кому не повезло, — элиминируются. Ускорение мозговой селекции любят называть революциями, которые особенно ярко проводят эффективный отбор людей с новыми свойствами нервной системы. После первичного периода интенсивного церебрального сортинга обычно наступает перерыв в два-три поколения, когда накапливаются люди с наиболее востребованными свойствами мозга и поведения для возникшего сообщества. Однако этот процесс далеко не однозначен. Пройдя через сито нового социального отбора, мозг приобретает дополнительную изменчивость, ранее никогда не встречавшуюся. Она служит источником медленного накопления людей с новыми свойствами, для которых предыдущее поколение горячих новаторов и революционеров уже рассматривается как социальная обуза, ретрограды. Когда побочные плоды очередного витка искусственного отбора достигают значимого количества, начинается новый цикл революций и смены целей искусственного отбора мозга.

В рамках предлагаемой модели умозрительные цели зачинщиков процесса не так важны, как социальный состав и структура нового сообщества. Эволюции абсолютно безразличны как гуманистические, так и людоедские принципы новых отношений. Это временный процесс, ценность которого может состоять только в самом факте кратковременной замены основного направления развития. Для искусственного отбора мозга, который интенсивно начинается при смене власти, имеют значение только критерии отбора и эффективность их применения. Если необходимые особенности поведения людей будут встречаться относительно редко, а инструментом отбора будет гильотина, то эволюционные изменения получат невиданное ускорение. Достаточно вспомнить как давно прошедшие французскую и русскую революции, так и современные северо — африканские события.

Чудовищное по сути, бескомпромиссное и массовое истребление людей по особенностям поведения стало своеобразным ускорителем искусственного отбора мозга. Быстрое изменение критериев оценки поведения обычно приводит к уничтожению нескольких смен участников революций. Вчерашние организаторы массового гильотинирования искусственно создают локальную популяцию обладателей революционного мозга. Вполне понятно, что в этом новом сообществе культивируются ещё более революционные критерии поведения, чем раньше. Результат предсказуем и всегда одинаков — родоначальники процесса переставали соответствовать новым критериям отбора и отправлялись на гильотину. С небольшими вариациями эти истории смены критериев искусственного отбора мозга воспроизводятся непрерывно, что не меняет их эволюционной сути. При этом не имеют никакого значения причины, цели и характер процесса, которые обычно мгновенно забываются или многократно меняются по ходу дела. В этих явлениях зачастую отсутствуют даже признаки социальной осмысленности. Так, наиболее драматичны религиозные или этнические конфликты. Их непримиримость достигает максимальной силы между близкими популяциями, ведущими сходный образ жизни и имеющими общее антропологическое происхождение. Этот тип межпопуляционного искусственного отбора мозга усиливается инстинктивными конфликтами за репродуктивные ресурсы, что делает его неразрешимым.