Тим Беркхед - Удивительный мир птиц. Легко ли быть птицей?

Присутствию токсинов в перьях и коже питоху (как и другие токсичные животные) были обязаны своему рациону, в данном случае – жукам-мелиридам. Новый батрахотоксин оказался более токсичным, нежели стрихнин. И действительно, когда экстракт из перьев питоху вводили мышам, они умирали в судорогах, убедительно подтверждая его токсичность.

Продолжающиеся исследования Дамбакера и его коллег выявили в Новой Гвинее всего (на данный момент) пять ядовитых птиц: двуцветную дроздовую, рыжую дроздовую, черную дроздовую, изменчивую мухоловки и синеголовую ифриту; все они содержали одни и те же токсины и зачастую испускали сильный едкий запах. Возможно, поначалу токсины служили для отпугивания пухоедов и лишь позднее стали защитой от более крупных хищников. Джек Дамбакер никогда не видел, чтобы какие-нибудь хищные птицы пытались схватить его «невкусных птиц» или накинуться на них, поэтому за их реакцией так и не удалось понаблюдать, и мы не знаем, сочли бы хищники таких птиц несъедобными или нет. Однако Дамбакер проводил эксперименты со змеями и рассказывал мне: «Коричневые бойги и зеленый, или древесный, питон продемонстрировали одинаково выраженную реакцию на токсины и выглядели страдающими и раздраженными из-за них, но нам не удалось провести достаточное количество экспериментов, чтобы подтвердить (или опровергнуть) предположение о способности змей научиться избегать этих токсинов». Он также говорил: «Лично я полагаю, что наибольшую пользу эти токсины приносят в период гнездования, помогая защищать в остальном беззащитные гнезда (яйца и птенцов), а также сидящих в них птиц от хищников. Согласно сделанному ранее единственному описанию гнезда двуцветной дроздовой мухоловки, неоперившиеся птенцы имеют яркую окраску, и мне всегда хотелось найти использующееся гнездо и проверить его на токсины, но в этом отношении мне не повезло». Дамбакер предположил, что токсичные вещества из перьев взрослых птиц попадают на поверхность яиц во время высиживания и помогают отпугивать охотящихся за яйцами хищников – таких, как змеи [189] Там же. .

В октябре 1992 года Дамбакер и Билер должным образом опубликовали свою статью в журнале Science с фотографией на обложке, чем привлекли внимание научной общественности к существованию отвратительных на вкус ядовитых птиц [190] Dumbacher et al. (1993). Видеоклип, в котором Джек Дамбакер рассказывает о своей работе: https://www.calacademy.org/learn-explore/science-heroes/jack-dumbacher . Это побудило ученых сообщать им о других предположительно токсичных птицах. Среди собранного материала оказался рассказ Джона Джеймса Одюбона, который отварил тушки десяти подстреленных им каролинских попугаев (эта птица в настоящее время вымерла) для своей кошки, специально, чтобы проверить, ядовиты ли они. Выяснить это не удалось, так как кошка исчезла, и Одюбон отмечал, что предыдущим летом умерли семь кошек, которые ели попугаев. Эти птицы питались семенами дурнишника обыкновенного, содержащими токсин, так что, вероятно, на самом деле были ядовитыми [191] Audubon (1831–1839). .

Еще один любопытный пример – пурпурный танагровый певун из Мексики с подходящей броской окраской, названный несъедобным во Флорентийском кодексе (описании флоры и фауны доколумбового мира ацтеков). Под впечатлением от открытия Дамбакера ученые выяснили, что перья пурпурного танагрового певуна содержат алкалоиды, которые, будучи введенными мышам, вызывают «необычное поведение» [192] Escalante and Daly (1994) ссылаются на описания флоры и фауны мира ацтеков (в доколумбовой Мексике, датированные 1540–1585), где упоминается несъедобная красная птица, под которой, «по-видимому, подразумевается пурпурный танагровый певун Ergaticus ruber ». Эскаланте и Дейли (1994) выделили алкалоиды из перьев этой птицы. . Это конкретное исследование искушает своей незавершенностью и предоставляет прекрасную возможность для сотрудничества какого-нибудь мексиканского орнитолога и биохимика.

Поскольку до сих пор еще никому не удавалось увидеть, как какая-нибудь хищная птица ловит питоху или ифриту, мы просто не знаем, как она отреагирует на такую добычу. Может быть, так же, как Джек Дамбакер или его подопытные змеи, – с недовольством и отвращением? Полагаю, так и будет.

Новогвинейские отвратительные на вкус, но ярко окрашенные птицы подобны гусеницам Дарвина и Уоллеса, яркая окраска которых служила предостережением: «Не ешь меня, я невкусная» . Ни Дарвин, ни Уоллес даже предположить не могли, что это справедливо и для птиц, главным образом потому, что многие птицы – утки, вальдшнепы, даже жаворонки и дрозды, – кажутся нам чрезвычайно вкусными.

Открытие Джека Дамбакера убедительно продемонстрировало, что птицы могут быть невкусными и что их отвратительный вкус ассоциируется с ярким оперением. Однако этот случай нельзя назвать беспрецедентным, так как пятьюдесятью годами ранее та же тема для исследований была особенно актуальна.

В октябре 1941 года зоолог из Кембриджа Хью Котт (1900–1987) служил в британских вооруженных силах в Египте. Получив недельный отпуск, он готовил подстреленных им птиц в качестве образцов для музея. При этом он заметил нечто необычное. Под столом, на котором он работал, лежали тушки малой горлицы и малого пегого зимородка. Шершни слетелись к горлице, но не обращали внимания на зимородка, лежащего рядом. Горлица имела защитную неброскую окраску, а зимородок – яркую, в черно-белых пятнах. Это навело Котта на мысль. Окрас животных интересовал его и раньше, за год до описываемых событий вышла его книга «Окраска животных» (Animal Colouration), ныне считающаяся классическим трудом [193] Cott (1940); см. также Anon (1987). . Как позднее говорил Котт, случайно увиденные им шершни стали «наглядным примером тому, как случай и совершенно неожиданное наблюдение могут привести к появлению плодотворной и малоизученной гипотезы» [194] Cott (1947). .

В то время предположение, что яркое оперение птиц может служить им для защиты от потенциальных хищников, было совершенно новым, и в последующие двадцать лет Котт неустанно проверял и разрабатывал его. С шершнями, кошками и людьми в качестве «дегустаторов», пользуясь также отчетами своих товарищей, которым случалось есть птиц, Котт оценил вкусовые качества таких разнообразных видов, как гоацин, дубонос, удод и домовый воробей. Он пришел к выводу, что по-настоящему вкусные птицы, такие как вальдшнеп, тетерев и голубь, тускло или неприметно окрашены, а виды, отвратительные на вкус, имеют более яркую предостерегающую окраску. Это открытие привело к публикации в 1945 году статьи в журнале Nature [195] Cott (1945). .

Однако исследование Котта изобилует пробелами. Справедливости ради следует заметить, что отчасти проблему представляет то, что характер научных исследований существенно изменился с 1940-х годов, и методы Котта, в лучшем случае своеобразные, по сегодняшним меркам просто неприемлемы. К примеру, оценивая яркость оперения птиц, Котт отбирал только самок, игнорируя (за неудобство?) тот факт, что самки и самцы зачастую выглядят совершенно по-разному. Он предположил (но так и не проверил это предположение), что на вкус самки и самцы одинаковы. Кроме того, Котт пробовал только мясо, вдобавок термически обработанное, – в отличие от Дамбакера, который хоть и случайно, но все же попробовал на вкус перья питоху, а ведь именно они должны первыми попадать в рот хищника. Как мы уже убедились, чувства человека не обязательно оказываются удачным критерием для оценки чувств птицы, поэтому тот вкус, который нам кажется плохим, не будет таковым для хищной птицы или змеи. Кроме того, нам известно, что некоторые осведомители Котта были ненадежными, и это еще мягко сказано [196] Котт выбрал двух человек за особые заслуги: «Полковник Р. Майнерцхаген, заместитель начальника службы снабжения, и мистер Б. Вези-Фицджеральд… оба способствовали исследованию многочисленными оригинальными наблюдениями, уместными и представляющими большой интерес». Ну и ну! Интересно, не ввели ли Котта в заблуждение эти двое. Как позднее выяснилось, вся жизнь Майнерцхагена была полна лжи; в недавней биографии он назван мошенником колоссальных масштабов. Он был одержим патологическим стремлением привлечь к себе внимание, и все, что он делал, говорил или писал, предназначалось для подкрепления его самоуважения (Garfield, 2007). Брайан Вези-Фицджеральд тоже не внушает полного доверия. Редактор журнала Field и на редкость плодовитый автор книг по естественной истории, в том числе опубликованных в 1950-х гг. издательством Ladybird детских книг о птицах, Вези-Фицджеральд был уличен в плагиате выдающимся орнитологом, преподобным Питером Х. Т. Хартли (Hartley, 1947). То, что Вези-Фицджеральд не пользовался авторитетом у других орнитологов, стало ясно, когда один из них назвал его в разговоре со мной «бездельником и пустозвоном». .