Тим Беркхед - Удивительный мир птиц. Легко ли быть птицей?

Маловероятно, что кто-нибудь повторит исследования Котта, придерживаясь более строгой методологии, но, с моей точки зрения, вопрос о связи яркости оперения и съедобности птиц остается в целом открытым. Поскольку есть весомые свидетельства тому, что яркое оперение играет важную роль в выборе птицами партнера, любую повторную оценку окраса и отвратительного вкуса следует также принять во внимание. С другой стороны, нам уже известно, что по крайней мере некоторые птицы обладают развитым чувством вкуса и учатся на его основании отказываться от употребления в пищу некоторых насекомых. В принципе, было бы не настолько трудно провести простые поведенческие тесты и выяснить, действительно ли некоторые птицы кажутся отвратительными на вкус их естественным врагам. Например, можно дать какой-нибудь содержащейся в неволе новогвинейской хищной птице кусок мяса (достаточный, чтобы проверить ее реакцию, не подвергая птицу риску), завернутый в перья питоху, и посмотреть, как хищник отреагирует на них.

В завершение этой главы подтвердим, что птицы действительно различают вкус. Эта способность не относится к числу очевидных, поэтому она недостаточно исследована, но тем не менее она у птиц есть. Наши знания о том, у каких птиц имеется чувство вкуса, все еще ограниченны, и было бы чудесно, если бы кто-нибудь предпринял по-настоящему всеобъемлющее исследование, возможно с применением технологий сканирования головного мозга как способа быстрого исследования большого количества видов. Да, некоторых читателей может раздосадовать отсутствие у нас достаточных знаний о том, чувствуют птицы вкус или нет, но как исследователь я расцениваю это обстоятельство как благоприятное. Эта сфера деятельности полностью открыта, возможности сделать здесь поразительные открытия безграничны!

Бурый киви. На миниатюрах ( слева направо ): кончик клюва ( вид сбоку ) с многочисленными углублениями, содержащими чувствительные нервные окончания, и ноздрёй ( большое отверстие ); поперечное сечение верхней части клюва со сложной областью носа; мозг киви ( клюв должен быть слева ) с огромной обонятельной луковицей ( затемнена )

В середине XVI века Жуан душ Сантуш, португальский миссионер в Восточной Африке (ныне территория Мозамбика), посетовал в своем дневнике на то, что всякий раз, стоит ему зажечь свечи из пчелиного воска в крошечной церкви миссии, мелкие птички слетаются поклевать теплый воск. Местные жители объяснили душ Сантушу, что это птицы сазу – «птицы, которые едят воск» (о чем он и сам догадался). Теперь мы знаем, что это были медоуказчики, и почти четыре столетия спустя Герберт Фридманн писал: «Как эти птицы узнают о наличии воска там, где явно нет пчел? Удовлетворительного ответа на этот вопрос еще нет. Возможность обнаружения ими воска по запаху маловероятна, поскольку птицы, как правило, не отличаются остротой обоняния» [197] Слова Жуана душ Сантуша приводятся в Friedmann (1955). .

По какой-то необъяснимой причине орнитологам трудно принять идею наличия обоняния у птиц. Спросите почти любого из них, и они презрительно заявят: нет, в обонятельных зонах головного мозга птицы мало что происходит. Они ошибаются, и нам следует поблагодарить Джона Джеймса Одюбона, одного из величайших художников, когда-либо рисовавших птиц, за то, что он помог нам свернуть с неверного пути. В его детстве, которое пришлось на конец XVIII века, Одюбону рассказали, что гриф-индейка (он же катарта-индейка) находит падаль, свою пищу, благодаря «невероятному дару природы» – острому нюху. Но, как позднее отмечал Одюбон, «природа, как ни роскошна и благодетельна в своих дарах, все-таки бывает последовательна, и никогда один и тот же индивидуум не бывает одарен двумя чувствами в самой сильной степени: поэтому ежели бы он владел столь изумительным обонянием, то не мог бы иметь такого необыкновенного зрения и vice versa » [198] Цит. по: Одюбон Жан Жак . Сцены природы в Северной Америке. С литографированными рисунками. М., 1868. С. 25. . Иными словами, Одюбон почему-то считал, что ни у одного вида животных не может быть двух хорошо развитых чувств одновременно. Когда он обнаружил, что грифы-индейки не в состоянии унюхать его, пока он приближается, прячась за деревом, но «испуганные стремительно и сильно улетали прочь», стоило им его увидеть, былые представления об остром обонянии развеялись, и он «старательно принялся за эксперименты с целью доказать хотя бы самому себе, в какой мере эта острота обоняния существует и существует ли вообще» [199] Audubon (1831–1839); Одюбон здесь, должно быть, ссылается на заметки Ричарда Оуэна о препарировании грифа-индейки. .

На редкость яркая личность, деятельный, эксцентричный и обаятельный, Одюбон был незаконнорожденным сыном капитана-француза и служанки. Он родился на Гаити в 1785 году и был в шестилетнем возрасте увезен во Францию, где жил со своим отцом и его бездетной женой Анной. В восемнадцать лет отец отправил Одюбона в Пенсильванию, поручив ему управление плантацией, но Джон Джеймс не питал склонности к фермерству, как и к любому другому занятию, которым мог бы зарабатывать себе на хлеб. Вместо этого он страстно увлекся птицами: наблюдал за ними, охотился на них, рисовал их. При этом он открывал новые виды птиц, записывал оригинальные наблюдения о повадках птиц и оттачивал мастерство художника. Вместе с тем ему хватало времени ухаживать за дочерью соседа-англичанина Люси Бейкуэлл, на которой он женился в 1808 году.

Решив зарабатывать на жизнь рисованием птиц, Одюбон отправился на восточное побережье Америки, где, несмотря на многочисленные полезные связи, так и не смог никого убедить в ценности своих рисунков. Одюбон задумал попытать удачу в других краях и в 1826 году отплыл в Англию, оставив дома Люси и их малолетних детей. Он держался самоуверенно и дерзко, гордился своими навыками полевого орнитолога, и его первая выставка в Ливерпуле имела большой успех. Никто еще не рисовал птиц так, как он, – в натуральную величину, в реалистичных позах, демонстрируя характерные детали. Передать саму сущность птиц в рисунках Одюбону удалось именно потому, что он так хорошо знал их.