Стивен Хёрд - Усоногий рак Чарльза Дарвина и паук Дэвида Боуи. Как научные названия воспевают героев, авантюристов и негодяев

Любовь не ищет прямых путей, поэтому некоторые латинские имена даны в память о весьма запутанных отношениях. Энтомологи Келли Миллер и Квентин Уилер в 2005 г. назвали жуков-гладкотелок в честь своих жен: агатидиум Амы ( Agathidium amae ) и агатидиум Мары ( Agathidium marae ). Возможно, вы помните, что мы уже упоминали о других видах Agathidium , названных в честь Буша-младшего, Дональда Рамсфельда и Дика Чейни. Еще один жук, Agathidium kimberlae , назван в честь бывшей жены Уилера «за понимание и поддержку его таксономических увлечений на протяжении всей четверти века в браке» [66]. Уилер объяснил, что еще до развода он обещал назвать ее именем какой-нибудь вид и выполнил обещание, придумав название A. kimberlae . Уилер подробно описал, в честь кого назвал свой вид, но в других случаях все покрыто завесой тайны. Возьмем, например, французского ботаника Раймона Аме, который в 1910-е гг. назвал три вида растений в честь женщины по имени Алис Леблан. Алис упоминалась как «подруга» или «хорошая знакомая» Аме, и они явно были близки. В описании седума Селии Sedum celiae ( celiae – анаграмма имени Alice) Аме пишет о ней с «величайшей симпатией», а в описании Kalanchoe leblancae называет ее «милой подругой» и предполагает, что название вида должно напомнить ей о «томном очаровании того осеннего вечера», когда они впервые нашли растение нового вида [67]. Но в названии третьего вида Аме превзошел самого себя. Вместе с Алис они описали вид Kalanchoe mitejea , где mitejea – анаграмма словосочетания je t’aime (что по-французски означает «я люблю тебя»). Мы почти ничего не знаем об Алис Леблан. Возможно, они любили друг друга в юности, а потом их пути разошлись, или у них была внебрачная связь, потому что Алис почти наверняка не была женой, которая упоминается в некрологах Аме, хотя имя ее и не называется.

Если Аме был не слишком откровенен насчет Алис Леблан, то Эрнст Геккель не видел нужды в подобной осторожности. Немецкий естествоиспытатель Геккель (1834–1919) был блестящим ученым-энциклопедистом, который занимался философией, морской биологией, искусством и, к сожалению, пытался при помощи теории эволюции обосновать превосходство европейцев над другими культурами. Карьера Геккеля полна блестящих достижений, он открыл, описал и дал названия тысячам видов (в большинстве своем морским беспозвоночным). В его личной жизни, однако, не все было так гладко. Его первая жена, Анна Сете, трагически погибла всего через полтора года после свадьбы, и Геккель был просто убит горем. Хотя он снова женился, второй брак (с Агнес Хушке), похоже, не принес счастья ни одной из сторон. Есть много признаков, говорящих о том, что супруги охладели друг к другу; однако в случае Геккеля это проявилось совершенно необычным способом – через латинские названия, которые он придумывал новым видам. В честь Агнес он назвал по крайней мере один вид (одноклеточную радиолярию, что-то вроде крошечной амебы с панцирем), но откровенно выразил свои чувства, назвав необыкновенно красивую медузу в честь Анны. В 1879 г. он описал медузу, дав ей имя Desmonema annasethe (ныне Cyanea annasethe ), а в 1899 г. написал о ней в альбоме «Красота форм в природе» (Kunstformen der Natur) [68]: «Видовое название этой необыкновенной дискомедузы – одной из прекраснейших и интереснейших медуз – увековечивает память об Анне Сете, очень талантливой, удивительно нежной жене автора этого произведения, которой он обязан самыми счастливыми годами своей жизни» [69] Haeckel 1899-1904, перевод цит. по: Richards 2009a. .

Все это очень мило и трогательно, вот только, когда Геккель это писал, он уже был женат на Агнес. Как она восприняла такое публичное унижение, мы не знаем, но вряд ли ей было приятно. Вероятно, еще менее приятно ей было узнать о другой медузе, Rhopilema frida , которую Геккель назвал в честь своей возлюбленной Фриды фон Услар-Глейхен. В 1898 г. Фрида написала Геккелю восторженное письмо об одной из его книг, завязалась переписка, за время которой пара обменялась более чем 900 письмами. Сначала письма были посвящены науке, но вскоре стали приобретать все более личный и жаркий характер. В июне 1899 г. они договорились о встрече. Фриде было около 35 лет, Геккелю – 65 (а Агнес, которая все еще оставалась его женой, 56). Позже он писал о «трепете желания», охватившем его после первого поцелуя; а встретившись с Фридой в марте 1900 г., писал ей: «Любимая… ты мой идеал – настоящий идеал жены… Помахав тебе на прощание сегодня в 6:15 утра, я провел в гостинице, где прошло наше романтическое свидание, еще два часа!! Твой “великовозрастный безумец” совершил все мыслимые и немыслимые глупости – еще раз умылся… в твоем умывальнике и предался благоговейным воспоминаниям в обеих [наших] волшебных комнатах» [70] Цит. по: Richards 2009b. .

В то же время Геккель никак не мог решить, как ему поступить с Фридой. Он не хотел расставаться с Агнес, но и Фриду терять не хотел и, судя по всему, жутко страдал от собственной нерешительности. Роман (вернее сказать, мучения) закончился в 1903 г., когда Фрида умерла от передозировки морфия, и Геккель вернулся к жизни с Агнес. Он никогда не рассказывал Агнес о Фриде (хотя трудно предположить, чтобы она ничего не заподозрила), но Rhopilema frida поведала всему миру о его тайной страсти.

Геккель признавался, что творил из-за любви к Фриде «все мыслимые и немыслимые глупости», впрочем, любовь – или, по крайней мере, увлечение – заставляла людей совершать безрассудства с начала времен. Даже Линней, который так серьезно относился к ботанике, таксономии и собственной персоне, однажды позволил безответному увлечению затуманить свой разум. Это случилось в конце его жизни, когда в 1767 г., в возрасте 60 лет, он назвал род гераниевых растений Monsonia в честь леди Энн Монсон. В этом нет ничего предосудительного, само по себе название «монсония» вполне обосновано. Монсон была известна своим вкладом в ботанику, и, хотя Линней никогда не встречался с ней лично, он наверняка был знаком с ее работами в этой области. Более того: различные виды монсонии растут в Индии и Южной Африке, где она жила и собирала образцы растений, так как сопровождала мужа, полковника Джорджа Монсона, который служил в британском гарнизоне в Калькутте. На самом деле название монсонии так и осталось бы ничем не примечательным, если бы не сохранился черновик письма Линнея к Энн Монсон, написанный столь напыщенным стилем, что, читая его, поневоле испытываешь смущение:

«Я долго пытался задушить страсть, но она оказалась неугасимой и возгорелась сильнее прежнего… Во мне воспылала любовь к вам, представительнице прекрасного пола, но пусть ваш муж простит меня, ибо я не запятнал его честь. Как можно любоваться столь прекрасным цветком и не влюбиться в него, пусть мои чувства к вам и совершенно невинны?.. Я никогда не видел вашего лица, но вы снитесь мне еженощно. Насколько мне известно, никогда еще Природа не создавала женщину, равную вам, – вы феникс среди женщин. Но если мне доведется испытать счастье взаимности, то лишь об одной милости попрошу я: чтобы мне было позволено соединиться с вами в рождении дочки как свидетельницы нашей любви, – маленькой монсонии, благодаря которой ваше имя будет вечно жить в царстве Флоры» [71].