Стивен Хёрд - Усоногий рак Чарльза Дарвина и паук Дэвида Боуи. Как научные названия воспевают героев, авантюристов и негодяев

А как насчет видовых названий в честь отдельных представителей коренных народов? Здесь мы наблюдаем нечто поистине любопытное: такие названия существуют, но значительная часть из них даны в честь императоров, правителей и правительниц, а также военачальников. Вот несколько примеров:

● мотылек Adaina atahualpa и лягушка Telmatobius atahualpai (Атауальпа – последний император инков);

● плодовая мушка Drosophila ruminahuii (Руминьяви – инкский военачальник, который после смерти Атауальпы до последнего возглавлял сопротивление испанцам);

● бабочка Parides montezuma (Монтесума – император ацтеков);

● рыба-меченосец Xiphophorus nezahualcoyotl (Акольмистли Несауалькойотль – правитель города-государства Тескоко племени акольхуа в Центральной Мексике);

● бабочка Vanessa tameamea (Камеамеа – гавайская королевская династия, неверно транслитерировано);

● пауки Eriauchenius andriamanelo, E. andrianampoinimerina, E. rafohy, E. ranavalona и E. rangita (названы в честь двух королей и трех королев доколониального Магаласийского королевства на Мадагаскаре);

● рыба Etheostoma tecumsehi (Текумсе – вождь народа шауни, воин, который сражался с американскими войсками, возглавил конфедерацию племен, вступившую в союз с британцами в начале XIX в.).

Первое, что приходит на ум при виде этого списка, – нас завораживают имена вождей и военачальников коренных народов. В этом нет ничего удивительного, ведь мы не менее очарованы именами монархов и выдающихся полководцев в западных культурах. Конечно же, есть названия и в честь представителей королевских семей Запада – самым известным (и впечатляющим) примером может служить виктория амазонская, Victoria amazonica , с ее огромными листьями диаметром 3 м, плавающими по поверхности воды. Но рассматривать историю и культуру человечества (туземную или иную) лишь через призму деятельности императоров и военачальников – весьма ограниченный подход. В этом свете название змеи Geophis juarezi – как глоток свежего воздуха: оно дано в честь Бенито Хуареса, первого представителя коренных народов, ставшего президентом Мексики. Хуарес происходил из племени сапотеков, и, хотя время его правления (он был впервые избран в 1861 г. и оставался у власти до смерти в 1872 г.) не было безоблачным, его помнят в значительной степени как реформатора, который продвигал права коренных народов Мексики.

Императоры, королевы и президенты не имеют особого отношения к науке (по крайней мере, напрямую). Я начал эту главу с замечания о том, как часто встречаются названия, данные в честь западных натуралистов, таких как Дарвин, Бейтс, Коп и Бюффон. А как насчет коренных народов, которые также внесли большой вклад в науку? Но если названия в честь представителей коренных народов в целом довольно редки, то названий в честь тех из них, кто способствовал развитию научного знания, можно буквально пересчитать по пальцам. Вероятно, на то имеются две причины. Первая и самая очевидная заключается в том, что коренное население долгие годы было лишено возможности заниматься наукой, – если смотреть шире, то и доступа к образованию и участию в общественной жизни, – что было следствием европейского колониализма. По сути, представителям коренных народов просто не позволили внести свой вклад в науку, который потом можно было бы увековечить в названии видов (эта тема требует более подробного обсуждения, чем мы можем позволить себе в этой книге). Вторая причина, по моему мнению, кроется в том, что вклад коренных народов мы просто не замечаем. Они этим занимаются уже давно, но наши учебники о них не пишут.

В эпоху западноевропейской колонизации и исследования новых земель, особенно в XVIII и XIX вв., наблюдался быстрый рост научных знаний о биоразнообразии Земли. (Разумеется, все это принесло неисчислимые страдания жителям земель, которые подверглись колонизации.) Научный прогресс той эпохи можно в значительной степени объяснить двумя глобальными процессами: потоком образцов, добытых во время зарубежных экспедиций, в европейские и североамериканские музеи, сады и зоопарки и обратным потоком коллекционеров и натуралистов, отправлявшихся с экспедициями в те части мира, которые стали доступны для изучения. Некоторые исследователи, коллекционеры и натуралисты, участвовавшие в этих процессах, сегодня не слишком известны (например, полковник Роберт Тайтлер, с которым мы познакомились в главе 10), других, например Дарвина, знают все. Но мало кто из них работал в одиночку. В экспедициях и поездках с целью сбора образцов обычно участвовали местные проводники, помощники в полевой работе и другие подсобные работники, и их вклад был велик – без них многие экспедиции просто потерпели бы неудачу. Например, в недавнем исследовании Джон ван Вихе высказывает предположение, что в знаменитой экспедиции Альфреда Рассела Уоллеса на Малайский архипелаг, вероятно, участвовали более 1000 местных помощников. Лучшие западные натуралисты понимали, что коренные народы являются бесценным источником информации о местной флоре и фауне. Охотники, собиратели и целители, например, часто досконально знают не только то, какие существа обитают в их регионе, но и их привычки, повадки и образ жизни, а также где и когда их можно найти и как добыть образцы. Коренным народам обычно свойственна весьма сложная система представлений о флоре и фауне, и их знания удивительным образом совпадают с более поздними научными оценками биоразнообразия. Поэтому многие «открытия» новых видов западная наука не смогла бы совершить без участия представителей коренных народов.

Однако их вклад часто игнорируют или недооценивают. Традиционные знания о местных видах, например, нередко пренебрежительно называют «народной систематикой». Это отражает общее неприятие западными учеными традиционных знаний (хотя, возможно, их стоит назвать наукой) коренных народов. Их представления о природе зачастую отвергаются как основанные лишь на рассказах и формально не подтвержденные, хотя нередко «новое» научное открытие, о котором трубят со всех сторон, оказывается давным-давно знакомым местным жителям.

Понятно, какие последствия имеет этот подход при выборе названий для новых видов. Тот вклад, который коренные народы внесли в наше понимание биоразнообразия Земли, чрезвычайно редко отмечается в видовых названиях. Французский орнитолог Франсуа Левайан назвал южноафриканскую кукушку в честь представителя народа хой-сан – своего проводника и возницы Клааса, которого он восхвалял как брата и описывал свойственным ему высокопарным слогом как «великодушного Клааса, юного ученика природы, чей добродетельный ум никогда не испытывал губительного влияния наших изящных институций» [73] Le Vaillant 1796:208. . Точнее говоря, он назвал кукушку в честь Клааса лишь наполовину. Левайан, чья научная деятельность пришлась на конец XVIII в., был одним из последних противников линнеевской системы именования. Когда он описал новый вид (а он описал их много), то дал ему только общее название – в данном случае Клаасова кукушка. Тем, кому 20 лет спустя довелось сделать официальное переописание и присвоить этому виду научное название Cuculus klaas (сегодня Chrysococcyx klaas ), стал английский зоолог Джеймс Фрэнсис Стивенс.