Анатолий Молчанов - Население Земли как растущая иерархическая сеть

«– …Вот смотрите: оценки потерь Первой и Второй мировых войн… Мы вернулись на тот же график роста, который был до Первой мировой. Вот кривая роста человечества, тут есть такая выбоина, образованная Первой и Второй мировыми войнами. Но самое главное, что после этого мы не сместились на новую кривую роста, а вернулись на прежнюю. Это очень четко видно.

– Причем в каждой отдельной стране мы наблюдаем демографические волны, связанные с войной, а в целом…

– А в целом она такая вот, как на графике. Если вы вычислите, сколько людей было в этой выбоине, то это даст нам возможность определить полные потери за этот период.

– То есть полные потери: неродившиеся дети нерожденных детей. Не просто физические жертвы, но и потерянные поколения.

– Да. И итоговая цифра потерь оказывается равной 280 млн – в два раза больше, чем интегральные потери, которые оценивались раньше. Раньше давалась цифра в 120 млн, из них 50 млн было убито непосредственно на войне.

– Это странная цифра.

– Вы погодите. Это же оценка для мира в целом, здесь лучше рассуждать не детально. Вы можете сказать, что войны и не было, потому что мы вернулись как бы на прежнюю траекторию. Это был страшный сон такой.

– То есть рана затянулась?

– Да, затянулась. Это поразительный факт. Волны демографические пошли, но они очень постепенно затухают…» [89]

И, наконец, сформулируем принцип эквифинальности развития системы «все человечество в целом» как обобщение принципа эквифинальности роста численности. (Точно так же как принцип демографического императива Капицы в его «облегченной» формулировке обобщается до закона, «задающего тон» основным показателям развития.)

Интегральные и дифференциальные показатели глобального развития, так же как и численность, должны достигать своего «планового» значения в момент завершения каждого цикла. Рост этих «плановых» значений происходит гиперболически, причем «плановое» значение каждого показателя на рис. 1 можно определить в первом приближении умножив постоянный коэффициент на численность или на квадрат численности в момент завершения цикла.

Тот факт, что у гипербол роста этих показателей точки сингулярности различны, можно объяснить, во-первых, недостаточной точностью их определения, т. е. ошибками, связанными с неполнотой и неточностью данных и, во-вторых, возможно, менее строгими требованиями, которые программа эквифинальности предъявляет к их росту в течение цикла. Тем не менее все различия укладываются в интервал, длительность которого не превышает половины характерного времени Капицы.

Кроме эквифинальности по Кондратьевским циклам постулируем также эквифинальность роста и развития по историческим циклам, границы которых можно найти по правилу восьми шагов. Для этого обозначим две точки на оси времени: момент начала неолита, 8 тыс. лет до н. э., и точку сингулярности гиперболы Форстера – 2022 год.

Поделим отрезок времени между этими точками пополам, а затем повторим эту процедуру, продвигаясь по оси времени к точке сингулярности, еще семь раз. Получим восемь периодов исторического развития, причем длительность каждого последующего периода – в два раза меньше предыдущего, а численность на момент его завершения – удваивается.

Программа эквифинальности по историческим циклам может иметь более высокий приоритет, чем по инновационным, хотя это ниоткуда не следует и, кроме того, необходимо еще дать определение приоритету. Не будем пока этого делать и останемся на уровне интуитивного представления. Если Кондратьевский цикл – всего лишь маленький шаг по пути прогресса, то исторический цикл – это уже целая эпоха, на протяжении которой качественно изменяется (причем и генетически тоже) как сам человек, так и общество.

Эквифинальность исторических циклов должна обеспечить «плановый» прогресс во всех областях человеческой деятельности, причем прогресс этот должен быть выражен через поддающиеся измерению показатели глобального развития. Явление сокращения периодов исторического развития полностью соответствует концепции Большой Истории, поскольку социальный период эволюции и развития человека и общества есть не что иное, как текущий этап процесса ускоряющейся универсальной эволюции мира от Большого взрыва до наших дней.

И, наконец, завершающий этап программы эквифинальности – это демографический переход. Поскольку переход – это особая, никогда ранее не наблюдавшаяся стадия роста, то как здесь будет работать программа эквифинальности – неизвестно. Скорее всего, в момент завершения второго цикла перехода, в 2062 году, численность населения мира должна будет удвоиться по сравнению с ее значением на момент начала перехода в 1982 году.

Что же дает принцип эквифинальности роста и развития и чем он лучше принципа демографического императива Капицы? Принцип демографического императива декларирует парадоксальную независимость роста и развития от ресурсов. Эта независимость есть «опытный» факт, факт необъяснимый и противоречащий существующим представлениям о росте численности популяции в условиях ограниченности ресурсов.

Принцип эквифинальности противоречит этим представлениям не более, чем принцип демографического императива Капицы. Но в отличие от принципа Капицы, который вообще ничего не объясняет, принцип эквифинальности объясняет и независимость роста от ресурсов, и гиперболический рост населения мира, и его устойчивость. Гипотеза синхронного гиперболического роста основных показателей глобального развития есть прямое следствие принципа эквифинальности.

Но не слишком ли много постулатов у принципа эквифинальности, не слишком ли велика цена, которую требуется заплатить за объяснение парадоксов роста? Кроме того – и это нужно признать – такой взгляд на рост и развитие представляется совершенно неправдоподобным. Но какой у нас выбор? Не будем забывать, что принцип демографического императива Капицы опирается на закон квадратичного роста как на причинный закон.

Поверить в то, что закон квадратичного роста определял в эпоху гиперболического роста положительную обратную связь между растущей численностью населения мира и скоростью ее роста – значит поверить в невозможное , чему есть десять представленных нами доказательств ( см. далее). И если выбор лежит между неправдоподобным и невозможным, то выбирать нужно неправдоподобное. Так поступал и великий сыщик Шерлок Холмс, когда применял свой дедуктивный метод, с помощью которого ему всегда удавалось вычислить преступника:

«Мой старый принцип расследования состоит в том, чтобы исключить все явно невозможные предположения. Тогда то, что остается и является истиной, какой бы неправдоподобной она ни казалась».