Анатолий Молчанов - Население Земли как растущая иерархическая сеть

Что же касается его совместного с Коротаевым «труда»: «Гиперболический рост в живой природе и обществе» – то это «шедевр» еще тот. Вторая часть книги, написанная Марковым, хотя, как отмечено в предисловии и адресована широкому кругу читателей, – совершенно нечитабельна, т. к. перенасыщена графиками, таблицами и неадекватной «коротаевской» математикой.

Иначе говоря, Марков осуществил публикацию своей занудной, бездарной, ни в коей мере не являющейся научно-популярной и адресованной широкому кругу читателей работы, за счет ничего не подозревающего покупателя его с Коротаевым книги.

Раздел Библиография на 15 страницах,оплачиваемых покупателем книги (!), содержит список трехсот (!) работ. При этом Марков, никак не утруждая себя каузальным анализом найденной закономерности, полагает по умолчанию, что рост таксонов представлял собой автокаталитический процесс.

И описывает этот рост той же системой уравнений (!), которой Коротаев описывает рост населения Земли, и даже вводит понятие «Биологической Мир-Системы»! И совершенно бездоказательно утверждает, что гиперболический рост таксономического разнообразия сухопутной биоты происходил по причине положительной обратной связи второго порядка между общей численностью таксонов и ее приростом, неизменной в течение сотен миллионов (!) лет. (Те же аргументы, с помощью которых мы доказали, что нелинейные положительные обратные связи не могут быть причиной гиперболического роста популяций (см. главу «Законы роста численности изолированных популяций»), могут быть применены и в данном случае.)

Полностью оценили эту книгу те, кто имел несчастье ее приобрести (в том числе и автор этих строк). Зачем было пущено в тираж это «произведение» (претендующее на научность!) авторов, не обладающих никакой математической культурой, талантом исследователя, научной интуицией?

Вопрос риторический: Марков и Коротаев могут напечатать все! И, разумеется, прежде всего свои собственные «труды». Такие, как «Эволюция. Классические идеи в свете новых открытий» – очередная и, безусловно, не последняя в бесконечном ряду подобных ей книг, прославляющих дарвиновскую теорию эволюции.

Хотите почитать книгу Майкла Дентона «Эволюция: Теория в состоянии кризиса», книгу Майкла Бихи «Черный ящик Дарвина», книгу Уильяма Дембски «Выявление дизайна» – не получится: они даже не переведены на русский язык.

А вот книгу Маркова и Неймарк «Эволюция. Классические идеи в свете новых открытий» и многие другие, подобные ей, тех же или других авторов, те, что напечатаны и те, что еще будут напечатаны, пропагандирующие дарвиновскую теорию эволюции, – пожалуйста.

Это похоже на изнасилование: в отсутствии альтернативной точки зрения Марков и подобные ему представители клана дарвинистов вбивают в головы школьников, студентов и начинающих ученых [107]идею эволюции на основе естественного отбора, которая в XXI веке представляется полным анахронизмом [108].

В той же программе «У Корзуна», где Марков объяснил причины, по которым не посвятил себя писательской карьере, он заявил, что его мнение в вопросе о том, что печатать, а что нет – зачастую имеет решающее значение.

Иначе говоря, неудавшийся писатель, ничем не примечательный ученый и посредственный популяризатор науки Марков сам решает, что научно, а что нет, сам определяет несомненную научную ценность своих «произведений», сам с помощью Коротаева пускает их в тираж, сам называет их лучшими книгами года…

В статье «Антидарвинизм как симптом интеллектуальной деградации» Марков пытается всячески очернить имя Ю.В. Чайковского, называя его «маргиналом от науки»:

«…Многих присутствующих неприятно поразили выступления ведущего научного сотрудника Института истории естествознания и техники РАН Ю.В. Чайковского, автора «альтернативной» эволюционной теории…»

Эта статья была необходима Маркову для того, чтобы в очередной раз продемонстрировать свою безграничную преданность дарвинистскому большинству, тем самым показав, что имя настоящего ученого и популяризатора науки он носит не зря и, как следствие, обеспечить себе доступ к «кормушке» еще большего размера.

Кроме того, эта злобная статья Маркова представляет, по сути, призыв (точнее требование) к единомыслию, а значит к застою и гниению в науке и атаку на инакомыслящих, тогда как науку во все времена, как это показывают многочисленные исторические примеры, зачастую двигали именно дилетанты и «маргиналы от науки», которых сжигали, ломали им жизнь, подвергали остракизму, отстраняли от работы…

«Если одномоментно рассматривается только одна теория, мы, вероятно, попадаем в интеллектуальную ловушку, созданную этой теорией. Единственный способ выбраться из нее – иметь различные теории, которые соревнуются в объяснении одних и тех же данных. Фейерабенд доказывал, что даже в тех случаях, когда имеется широко признанная теория, которая согласуется со всеми фактами, все равно необходимо придумывать конкурирующие теории, чтобы обеспечить прогресс науки… Следовательно, настаивал Фейерабенд, ученые никогда не должны быть согласны, хотя и стремиться к консенсусу…

Так что вопрос в следующем: хотим ли мы, чтобы ученые пришли к согласию, поскольку каждый из них хочет выглядеть как нечто блестящее в глазах других ученых, или поскольку каждый из них стремится разделить мнение большинства, или поскольку каждый из них хочет быть в победившей команде? Большинство людей склоняются к согласию с другими людьми именно по таким мотивам. Нет причин, по которым ученые имели бы иммунитет против этого, оставаясь, как-никак, людьми.

Однако мы должны бороться с такими побуждениями, если хотим поддерживать жизнеспособность науки. Мы должны поощрять противоположности, которые приводят к несогласию настолько, насколько позволяют факты. Понимая, насколько люди нуждаются в том, чтобы выглядеть как часть, чтобы войти в часть, чтобы быть частью победившей команды, мы должны прояснить, что когда мы уступаем таким потребностям, – мы губим науку.

Имеется и другая причина, по которой здоровье научного сообщества должно поощрять несогласие. Наука движется вперед, когда мы пытаемся согласиться с чем-то неожиданным. Если мы думаем, что знаем ответ, то будем пытаться встроить каждый новый результат в заранее представленную схему. Это расходится с тем, что поддерживает жизнеспособность науки, тормозит ее движение.

В атмосфере, наполненной спорами между соперничающими взглядами, социологических сил недостаточно, чтобы привести людей к согласию. Так что в тех редких случаях, когда мы приходим к консенсусу по какому-либо поводу, это происходит потому, что у нас нет выбора. Факты заставляют нас сделать это, даже если они нам не нравятся. Именно поэтому прогресс науки реален» [35].