Тим О'Райли - WTF? Гид по бизнес-моделям будущего [litres]

Несмотря на информационную асимметрию в пользу платформ, я подозреваю, что со временем заработная плата водителей будет расти с некоторой скоростью, не зависящей от простых кривых спроса и предложения, которые сегодня характеризуют алгоритмы Uber и Lyft. Даже если имеется достаточное количество водителей, квалификация водителей серьезно влияет на качество обслуживания клиентов.

Текучка кадров среди водителей является ключевым показателем. Пока существует множество людей, желающих попробовать себя в этом сервисе, можно рассматривать водителей как расходный материал. Но это недальновидное мышление. То, что в действительности нужно компании, – это водители, которые любят работу и делают ее хорошо, им хорошо платят, и, как результат, они держатся за нее. В долгосрочной перспективе Uber и Lyft будут участвовать в ожесточенной борьбе за привлечение и удержание водителей, так же как они участвуют в борьбе за привлечение и удержание клиентов сегодня. И эта борьба вполне может стать дополнительным доказательством того, что более высокая заработная плата (так называемая «эффективная заработная плата», которая обсуждалась в главе 9) может окупить себя за счет повышения производительности и повышения уровня удовлетворенности потребителей.

Lyft и Uber хранят свои данные в секрете, но мои личные разговоры с водителями позволяют предположить, что компания Lyft, которая приложила немало усилий, чтобы сделать политику и систему дружелюбнее к водителям, догоняет своего более крупного, получающего лучшее финансирование конкурента. Почти все водители, с которыми я общался, работали на обе эти платформы. Практически все они говорили мне, что им больше нравится Lyft, а некоторые говорили, что перестали работать с Uber, несмотря на то что там больше клиентов. Совсем недавно, в результате множества пиар-ошибок со стороны Uber, даже клиенты начали переходить на сторону Lyft. Из-за агрессивной тактики компания Uber нажила себе много врагов, они проигнорировали одно из ключевых правил современной компании, которое часто повторяет президент и главный операционный директор компании O’Reilly Media Лаура Болдуин: «Ваши клиенты – это ваша совесть».

Многие апологеты капиталистической системы, воспринимающие ее в упрощенном виде, отмечают нарушения, но полагают, что существующая неразбериха разрешится наилучшим образом, если мы просто позволим «невидимой руке» конкуренции делать свою работу. Это верно, если мы правильно понимаем понятие «невидимой руки». Закон спроса и предложения описывает не какую-то магическую силу, а то, как участники игры борются за конкурентные преимущества. Как сказал Адам Смит: «Не от благожелательности мясника, пивовара или булочника ожидаем мы получить свой обед, а от соблюдения ими своих собственных интересов. Мы обращаемся не к гуманности, а к их эгоизму и никогда не говорим им о наших нуждах, а лишь об их выгодах…»

«Закон» возникает из соперничества между игроками. Как сказал мне профсоюзный лидер Дэвид Рольф: «Бог не создал профессию автомеханика престижной». Те рабочие места среднего класса 1950-х и 1960-х годов, на которые с ностальгией оглядываются многие аналитики, появились в результате острой конкурентной борьбы между компаниями и работниками за то, кто будет устанавливать правила игры. «Невидимая рука» стала очень заметной в ходе ожесточенных забастовок, а затем проникла в политическую сферу с Национальным законом о трудовых отношениях 1935 года (закон Вагнера), Законом о регулировании трудовых отношений 1947 года (Тафта – Хартли) и государственными законами «о праве на труд». На протяжении последних восьмидесяти лет эти законы склонялись сначала в одну, а затем в другую сторону. Сегодня они сильно склонились в сторону капитала и против работников. Какой бы ни была ваша позиция относительно правильного наклона, следует четко понимать, что современные низкооплачиваемые рабочие места не являются более неизбежным явлением, так же как высокооплачиваемые рабочие места предыдущих десятилетий.

Сейчас мы находимся в точке перегиба, где многие правила коренным образом были переписаны. Как и во времена промышленной революции, новые технологии делают устаревшими целые классы рабочих мест, в то же время сотворяя неописуемые новые чудеса. Они очень обогащают одних и делают намного беднее других людей. Они предоставляют компаниям новые возможности организации. Поскольку организация труда выходит за рамки этой книги, самое время переосмыслить рабочее движение как таковое.

Я уверен, что «невидимая рука» может выполнить свою работу. Но не без упорной борьбы. Политические конвульсии, которые мы наблюдали в Соединенном Королевстве и в Соединенных Штатах, свидетельствуют о трудностях, с которыми мы сталкиваемся. Впереди нас ждут очень опасные времена. Растущее глобальное неравенство вызывает политическую реакцию, которая может привести к глубокой дестабилизации как общества, так и экономики. Проблема в том, что в нашей свободной рыночной экономике мы нашли способ сделать общество в целом намного богаче, но блага распределены неравномерно. Некоторые люди находятся в лучшем положении, а некоторые – в худшем.

Таким образом, мы приходим к основополагающей идее экономики благосостояния, которую простым языком изложила экономист Пия Малани из Института нового экономического мышления: «Очень трудно найти способ проведения какой-либо политики, которая улучшила бы положение одних людей, не оказав негативного влияния на других. Поэтому мы нашли способ усовершенствовать модель… при котором мы рассматриваем соотношение чистой прибыли к чистым затратам. И идея такова… мы берем всю прибыль, которую мы имеем для общества в целом, и перераспределяем так, чтобы всем людям жилось лучше». Короче говоря, законы экономики благосостояния утверждают, что, когда какие-то люди начинают жить лучше в результате изменения экономической политики, победители должны компенсировать убытки проигравшим. Но, как резко выразился в своем письме Билл Джейнвэй: «К сожалению, победители редко делают это, кроме как в случае политического принуждения».

Многочисленные дискуссии о нашем технологическом будущем предполагают, что результаты повышения производительности труда будут распределены справедливо и ко всеобщему удовлетворению. Это, безусловно, не так. Сейчас экономическая игра является невероятной забавой для слишком немногих игроков и все более и более печальным опытом для множества других.

«После окончания Второй мировой войны и до 1968 года рост минимальной заработной платы практически соответствовал средней производительности труда, – пишет экономист Джон Шмитт. – Однако с 1968 года рост производительности начал значительно опережать минимальную заработную плату. Если бы после 1968 года минимальная заработная плата продолжала двигаться в соответствии со средней производительностью, в 2012 году она достигла бы 21,72 доллара США в час – этот показатель значительно превышает среднюю заработную плату рабочего. Если бы работники с минимальной заработной платой получили хотя бы половину прироста производительности за этот период, федеральный минимум составлял бы 15,34 доллара». Вместо этого, как мы видим, основная часть стоимости, созданной за счет повышения производительности труда, была передана корпоративным акционерам.