Говард Миттельмарк - Как написать книгу, чтобы ее не издали [litres]

Подобное лишь отвлекает, заостряя внимание на неуместных глаголах и отчаянных попытках автора избегать слова «сказал».

Бывают и исключения. Например, «спросил» используется в вопросах, «прокричал» – в случаях, когда герой действительно кричит это. Конечно, можно употреблять синонимы к слову «сказал», но не стоит без конца приукрашивать диалоги выражениями типа «наседал», «прогорлопанил» или «шумно потребовал». Это подорвет любые попытки добиться естественности.

КОГДА АВТОР ДИКТУЕТ НАМ, КАК ВОСПРИНИМАТЬ ДИАЛОГ

– Оно ворвалось в окна, наполнив все резким запахом рыбы, – мягко произнес одаренный сказочник. – Вскоре мы прижались к стене, пытаясь спастись, – добавил он напуганно.

– Что это было? Разбойник со зловонным дыханием? – выпалил шумный мальчишка.

– Нет, – тихо ответил незнакомец, гипнотизируя словами. – Вовсе нет.

– А что? Рыба? – выразительно произнесла девочка.

– Нет! Совсем не рыба! – патетично возразил мужчина.

Не пытайтесь заставить читателя отнестись к диалогу восторженно, с удивлением, испуганно или с юмором, обозначая характер всех глаголов говорения. Если диалог не завораживает, то эти заявления будут только раздражать. Даже если подобные ощущения витают в воздухе, указав на них, вы всё испортите.

КОГДА АВТОР НЕ К МЕСТУ ВСТАВЛЯЕТ ОБЪЯСНЕНИЯ

– Во мне осталось только чувство опустошения, – сказал иностранец, едва спасшийся от монстра, державшего в страхе весь Цинциннати.

– А ваша сестра умерла? – спросила маленькая любительница книг, которая и так всегда боялась моря, а сейчас была напугана, как никогда раньше.

– Это, может, и к лучшему, после всего, что с ней сделали! – резко вступил худощавый проворный продавец собачьей еды со щербатым лицом. – О, сладкое забвение смерти! – добавил он, вспоминая милое доверчивое лицо своей сестренки и ужасный крик, разорвавший августовскую ночь. Тогда малышка Эглантин (все звали ее Эгги) стала лишь тенью той шумной девчонки, которой она когда-то была.

– А как вас зовут? – спросил любознательный мальчуган по имени Бруно.

– О, зовут меня Фред, – ответил обычно молчаливый, а теперь куда более разговорчивый мужчина.

Пояснения к диалогам должны состоять из двух слов: имени персонажа и глагола «сказал». Первый компонент можно заменить местоимениями «он», «она», «оно». Не «Грузный [ИМЯ] сказал». Не «высокая веснушчатая [ИМЯ], смущенная и недавно высмеянная своей матерью, сказала». Только два слова. Держите себя в руках.

В большинстве случаев единственное, что может гармонично дополнить пояснение к диалогу, – простое конкретное действие. Например: «сказал [ИМЯ], намазывая майонез на свой буррито». Уместны будут действия или мысли, актуальные для персонажа непосредственно перед сказанной фразой или после нее.

Иногда действие может даже заменить речевой глагол.

– Оно было размером с дом! – Фред быстро выпил свой виски.

Или:

– Я ничего не мог сделать! Оно было желтое… желтое с зеленым! – Фред отвернулся от сестры, пытаясь скрыть стыд.

Более развернутые объяснения в диалоговых ремарках неуместны.

КОГДА АВТОР БЕСТОЛКОВО УПОТРЕБЛЯЕТ НАРЕЧИЯ

– Не понимаю, о чем ты, – сказал он озадаченно.

– Ты не видишь связи? Невероятно! – скептически ответила Харриет.

– Ну, как бы там ни было, этот забой скота, конечно, кошмар, – произнес он печально. – Но какое отношение он имеет…

– Кошмар? И это все, что ты можешь сказать? – перебила она злобно, негодуя по поводу его нежелания развивать тему, и добавила неуверенно: – Я начинаю сомневаться в твоих умственных способностях.

– Может, я знаю больше, чем говорю, – загадочно ответил Фред. – В любом случае, можешь идти. Я тут не для того, чтобы меня оскорбляли, – бросил он презрительно.

– Вот и уйду! – сказала она иронично. – И расскажу о своих теориях тому, кто послушает!

Некоторые начинающие авторы усиливают речевые глаголы наречиями, чтобы донести до читателя чувства героев, в то время как все и так понятно. Другие убеждены, что в пояснениях к диалогам вообще не должно быть наречий.

Мы полагаем, истина где-то посередине. Наречия опасны, только если попадают не в те руки. Сами по себе они не убивают диалог. Диалог убивают безответственные писатели.

Переизбыток наречий в лучшем случае создает ненужный беспорядок, в худшем – ощущение, что герои переигрывают, словно актеры в немом кино. И тем не менее порой наречия – именно то, что нужно. Они могут придать диалогу верный тон, сообщить дополнительную информацию. «Я люблю тебя. Довольна?» – шутливо произнес он совершенно не то же самое, что «Я люблю тебя. Довольна?» – сказал он холодно.

Главное – ненароком не написать: «Я люблю тебя. Довольна?» – сказал он с любовью.

Какая ирония, что она хотела не уронить себя в глазах того, с кем собралась на свидание вслепую.

Какая ирония, что на свидание пришел именно тот, кого она не хотела видеть.

Какая ирония, что на свидание пришел именно тот, кого она больше всего хотела видеть.

Какая ирония, что это было свидание вслепую.

Какая ирония, что свидание вслепую позволило им увидеть притворство друг друга.

«Ирония» как слово и как прием настолько широко использовалась печатающимися и неизвестными авторами по поводу и без повода, что совершенно утратила смысл и теперь применяется в любой ситуации, где одна вещь имеет хоть какое-то отношение к другой.

Попробуйте! Это забавно!

Какая ирония, папа оказался католиком.

Какая ирония, из всей выпечки медведь выбрал медовик.

Фразу «Какая ирония» часто можно заменить простым «Ух ты!» или «Посмотри-ка!» без потери смысла.

Мы бы рассказали, как правильно использовать иронию, но для книги «Как не писать роман» это было бы слишком иронично.

Обратитесь к любым справочникам. Особенно рекомендуем работы Фаулера [15]. А мы вот что скажем: нет никакой надобности указывать читателю на иронию. Если она в вашем тексте присутствует, читатель ее заметит.

КОГДА ВСЕ ГЕРОИ ГОВОРЯТ ОДНИМ ГОЛОСОМ

Наконец, первоклассная команда юных детективов раскрыла подлое преступление. Ловко избежав ловушек, приготовленных им жестокой злобной престарелой вдовой, известной как Леди Лейн, смельчаки пробрались на фабрику и обнаружили кладовые, забитые экстрактом прионата, который тайно должен был быть добавлен в говяжьи субпродукты.