Говард Миттельмарк - Как написать книгу, чтобы ее не издали [litres]

Когда вы употребляете слова типа «пока» или «в это время», убедитесь, что вещи, о которых вы говорите, действительно могут происходить синхронно. Это касается не только героев, которые кричат что-то злодею, будучи подвешенными на веревке за зубы, но и менее очевидных ситуаций.

И все же время в романе течет не так, как в реальной жизни. В художественной литературе важные события описываются в реальном времени или даже в замедленном темпе, а второстепенные могут даваться схематично. Длинному ужину порой хватает и пары слов, а короткая сцена насилия растягивается на несколько абзацев. Часто единственным подходящим словом к ужину (а также к партии в теннис или поездке в Новый Орлеан) вообще бывает «после»: После ужина они сидели в холле отеля и обсуждали новую область эргодравлики. Вскоре обстановка начала накаляться…

Все это ведет к сцене, где Нефаро валят на пол и заставляют есть собственные волосы, что, естественно, будет описано в мельчайших мерзких деталях.

КОГДА МЕТАФОРЫ НЕУМЕСТНЫ

Ее нос выдавался вперед, словно чайка, расправившая крылья-ноздри. Губы были такими тонкими, будто существовали лишь в одном измерении, словно контур фундаментальных частиц материи в теории струн. Голубые глаза походили на цветы. Чистая загоревшая кожа сияла, словно образец краски «Сэндсторм». Живот был плоским, как Земля в представлении наших предков. Она двигалась легко, словно пылинка, игриво парящая в лучах солнца, проходящих через витражи французского готического собора. Грудь держалась прямо, как два оловянных солдатика. Глядя на нее, он не мог сдерживать чувств, ему хотелось изрыгнуть все их прямо на нее. Он поднял глаза к небу, подернувшемуся пятнами закатных угрей.

Метафоры и сравнения должны очень точно описывать предметы и отражать как настроение, так и контекст, в котором употребляются. Теоретически девушка может быть «красива, словно Крайслер-Билдинг», но, поскольку такие стандарты красоты сильно разнятся с общепринятыми, читатель будет растерян, не имея под рукой таблицы перевода единиц измерения. Точно так же не стоит упоминать, что кровь из пореза на шее хлестала, «словно сок из коробки, на которую наступил ребенок». Хотя это описание физически вполне верное, оно отвлекает от драмы, которую вы пытаетесь воссоздать.

Еще одну проблему можно обозначить как «потерявшийся за деревьями лес». В этом случае метафора затмевает собой то, что призвана подчеркнуть. Подобное происходит, когда для нее нужно отдельное объяснение и погружение в дополнительный контекст; к тому времени как читатель полностью нарисует у себя в голове картинку, он уже забудет, что же она описывала. Метафоры, построенные на сложных понятиях, относящиеся к квантовой физике, истории религий или алгебре, заставляют читателя замирать в недоумении. Оставим их для романов, непосредственно посвященных этим научным областям.

КОГДА НАРУШЕН ПОРЯДОК ПОВЕСТВОВАНИЯ

Никогда бы Мелинда не поверила, что найдет истинную любовь в объятиях жестокого террориста, купившего ее, словно деталь, у человека, которому она доверила все свои личные бумаги и документы. Бобы еще не остыли. В начале 1900-х Триполи был маленьким торговым городом, где призраки не только бродили по улицам, но и жили в богатых домах среди персидских ковров. Теперь все изменилось. Хотелось бы Мелинде увидеть, как здесь жилось в прежние времена. Точно такие же мысли посещали ее по поводу родного городка в Массачусетсе, население которого возросло в четыре раза после технического бума. «Удобно тебе, моя каменная принцесса?» – прошептал Эл Алхей, перекатив к ней по песку бутылку третьесортного вина.

Марксизм в этих краях был лишь легкой завесой древнего племенного строя. Позже в тот день на собрании скотоводов яростный активист Аль-бин Альбино вскинул бледный кулак и провозгласил: «Аллах покарает неверных! Да здравствует наш праведный и честный вождь!» Воздух был сухим, в нем витал запах иноземного криля и мальчиков, продаваемых на рынках для утех содомитов. После революции политическая сила сосредоточилась в руках тех, кто был верен Фифе и его Феске, в честь которого назвали местный яркий головной убор. Популярный ансамбль танго «Фифе и Феска» не имел к этому никакого отношения, что часто вызывало у Мелинды скрытую улыбку. А позже эти кисточки, сделанные из тончайшей кожи летучих мышей, распространились по всему Востоку.

Подобно элементам сюжета, предложения, выражающие ваши мысли, должны следовать друг за другом логически. Для тех случаев, когда хочется внезапно сменить тему, судьба даровала нам разделение на абзацы.

Это отнюдь не значит, что, если вы начали абзац со слов «Бобы еще не остыли», нужно непременно продолжать мысль о температуре бобов до конца абзаца. Вы можете легко переместиться от еды к эмоциональной атмосфере, обсудить разницу между ливанским и американским столовым этикетом, например.

Но одним только разделением на абзацы не обойтись. Если каждый абзац в вашей главе будет посвящен своей теме, читатель быстро оставит попытки связать все воедино. Должно быть что-то масштабное – некое связующее звено, главная мысль.

И помните: каждый раз, когда меняете тему, переход должен быть логичным и последовательным.

КОГДА ЛИРИКА НЕУМЕСТНА

Детство по-прежнему бурлило в пересохшем колодце стремлений, на дне которого еще сохранилась тонкая пленка мечтаний юности. Он снова взглянул на фото. Нежные черты мальчика в безумном вихре сливались с волнующими воспоминаниями, окрашивая память в багровые тона. Красота разбилась о боль, а боль уводила его обратно. Дальше, в дьявольскую трясину прошлого, которая пожирала память с королевским аппетитом и сдерживала ее, словно крокодил – верных слуг мертвого фараона. Собрав волю в кулак, он погрузился в агонию размышлений. Осознанность могла бы спасти его, пока липкие воспоминания, ускользающие от жалких поисков среди мрачной глины, гранита и базальта лунной поверхности, не погрузилась на дно, как рассеченные кольчатые черви, смытые в водоворот океана, тщетно сияющие и видимые разве что слепым от рождения рыбам.

Некоторые авторы убеждены: раз уж таких писателей, как Джойс или Фолкнер, трудно понять, значит, трудная для понимания литература в принципе может считаться великой. Это заблуждение сродни тому, что воин, надевший на себя шкуру льва, будто бы приобретает его силу. Слово «элегичный» или сравнение страданий главного героя с молитвенными четками, запеченными в пироге, который так никто и не съел, само по себе не делает из вашего романа произведение искусства.