Бертран Бадре - Финансы спасут мир? Как заставить деньги служить общему благу [litres]

События первого десятилетия XXI века привели еще к одному важнейшему изменению, но, на мой взгляд, более позитивному, чем предыдущие, – к признанию значимости для развития не «конца истории», а роли частного сектора и рыночной экономики. Оно является, вероятно, наиболее значительным, хотя и не столь заметным среди всех изменений, произошедших после 2000 г. Хотя стратегия достижения ЦР в значительной степени определялась показателями роста ОППДОР, через 15 лет весомость этого фактора практически снизилась, особенно по сравнению с такими источниками финансирования, как прямые иностранные инвестиции и денежные переводы, а в более широком смысле – с потоками частных инвестиций в направлениях Север-Юг и Юг-Юг. Сравните: общий объем ОППДОР, который повышался год от года, составил в 2015 г. 135 млрд долларов, а денежные переводы мигрантов в 2014 г. – 435 млрд. Эта впечатляющая сумма, которая к тому же с каждым годом растет, неустойчива по своей природе: так, мигранты из Грузии, Казахстана и Средней Азии, работавшие в нефтяной промышленности в России, с падением цен на нефть лишились заработков и перестали отправлять деньги на родину. Мы должны внимательно отслеживать ситуацию с этими переводами, поскольку некоторые страны попадают в зависимость от этого источника финансирования: деньги мигрантов составляют 42 % ВНП Таджикистана, 32 % – ВНП Кыргызстана, 29 % – Непала и 25 % – Молдовы [31]. Подобная помощь требует учета: какую роль в этом могла сыграть ОППДОР? Как нужно было бы использовать эти драгоценные средства? Как можно трансформировать эти открытые трансферты в катализаторов роста?

Эти вопросы сами по себе очень важны, но еще важнее ответы на них, потому что теперь мы понимаем, что частный сектор (как и весь бизнес) вовсе не является порождением дьявола, как его порой представляют, а на самом деле двигатель роста. По оценкам Всемирного банка, для обеспечения занятости растущего населения в мире в ближайшие 15 лет должны быть созданы 600 млн рабочих мест, то есть по 3 млн ежемесячно. В сфере государственной службы, безусловно, это сделать невозможно, что подтверждают и мои впечатления от поездок в Африку. Основной проблемой для стран, расположенных к югу от Сахары, является создание достаточного числа рабочих мест для миллионов молодых людей. А для таких государств, как Кот-д'Ивуар, где после многолетней гражданской войны предстоит возвратить обществу тысячи малолетних солдат, этот вопрос еще важнее. Пройдя обучение по программам профессиональной подготовки каменщиков, столяров, парикмахеров и других подобных специалистов, организуемых Всемирным банком, молодые люди должны получить работу и интегрироваться в реальную экономику, чтобы вновь не браться за оружие. Следует отметить, что для этого потребуется решимость создать благоприятный климат для инвестиций, умелого управления и бизнеса.

И наконец, давайте не забывать о том, что одним из великих глобальных преобразований, которые произошли с 2000 г., стала широкомасштабная цифровая революция со всеми ее возможностями и ловушками. На заре третьего тысячелетия мы, одержимые страхом из-за возможной ошибки 2000 г., задавались вопросом, чем для нас может стать интернет и не окажется ли он всего лишь еще одним блестящим гаджетом. Так что на самом деле случилось за последние 15 лет? Многие компании, такие, как Kodak, не смогли адаптироваться к новым реалиям, поскольку сегодня любой смартфон в 100 раз мощнее суперкомпьютера NASA 1969 г., позволившего нам достичь Луны. В течение жизни всего одного поколения произошло очень много изменений, а создание «нового человека», названного французским философом и писателем Мишелем Серром «Дюймовочкой», происходило очень динамично. Благодаря этому наши дети и внуки стали цифровыми аборигенами, которые «больше не имеют прежних органов, прежней продолжительности жизни или средств коммуникации; они больше не воспринимают мир так, как это делали мы; они больше не живут в прежней среде обитания, они больше не занимают в мире прежнее пространство» [32]. У этого поколения «язык изменился, а труд подвергся мутации» [33]. Этим переменам способствуют самые разные факторы. Так, всего за несколько лет количество проданных мобильных телефонов выросло более чем в шесть раз (более 6 млрд) [34].

Эта революция породила много новых надежд, о которых 15 лет назад мы даже не мечтали. Сегодняшние информационные технологии и коммуникации, обеспечивая доступ к знаниям и глобальную взаимозависимость бизнеса, могут ускорить прогресс человечества, уменьшить неравенство и создать сообщества обучаемых. Они существенно стимулируют научно-технические инновации в таких областях, как медицина, энергетика, автомобилестроение и сельское хозяйство. В этот цифровой век нам, возможно, удастся решить мировую проблему голода, имея точную информацию о том, как улучшить почву, где провести мелиорацию и когда собирать урожай; но, что еще важнее, как лучше хранить и реализовывать производимые продукты. Никогда раньше люди не могли так легко и быстро взаимодействовать друг с другом, и никогда у нас не было такого широкого диапазона действий.

В то же время мы вступили в эпоху, когда компании впадают в панику от одной мысли о необходимости заняться «уберизацией» своего бизнеса и действовать так же, как это делают Google, Facebook, Amazon, Airbnb и, конечно, сама Uber. Такие «экспоненциальные организации» (ЭксОр), как их определяет Салим Исмаил [35], смогли добиться конкурентного преимущества на основе имеющихся данных и сетевого эффекта, что позволило им создать прорывную модель в десять раз мощнее, чем у прежних линейных моделей, которыми пользуются многие другие виды бизнеса. Эти организации смогли лучше других использовать глобальные экономические сдвиги и перейти от парадигмы, основанной на изменении политики, к парадигме, базирующейся на потребительской свободе. Это еще одно последствие цифровой революции, которое должно учитываться при анализе как финансовых аспектов, так и действий органов власти, поскольку они тесно переплетаются друг с другом. Цифровые изменения, которые сильнее всего ощущались при появлении «финтехов» (финансовых технологий) и перемен, произошедших после появления блокчейна, угрожают и действующим финансовым субъектам. Пока слишком рано говорить об этом конкретно, но бизнес-модели, вероятно, будут трансформироваться, причем очень сильно и в невероятных масштабах.

Смотреть на мир новыми глазами нас также заставляют возникновение новых глобальных проблем и появление всего того, что выходит за рамки привычных общественных благ. Например, проблемы, связанные с изменением климата и с беженцами. Если в 2000 г. изменение климата все еще было предметом дискуссии, то сегодня это уже свершившийся факт. Первыми подвергаются воздействию глобального потепления, причем длительному, люди, живущие в нищете. Дальше этот вопрос обсуждать нельзя – надо заниматься им на глобальном уровне в координации с местными, региональными и национальными властями, даже несмотря на выход Соединенных Штатов из Парижского соглашения об изменении климата, вызвавший новые дискуссии на эту тему. Точно так же нельзя решить проблему беженцев, затрагивающую все международное сообщество, возведением стен вдоль границ государств, за что ратуют самые откровенные демагоги. Эти проблемы, конечно, влияют на финансовую модель, которая сохраняется и по сей день.