Лев Ганкин - Хождение по звукам

Это – далеко не единственная причуда местной культурной политики; впрочем, и музыка, исполняемая индонезийскими поп-музыкантами, зачастую была по-своему ничуть не менее причудлива. Вот, скажем, трек «Anti-Gandja», записанный в 1972 году группой The Brims – очаровательный пример наивного агитационного искусства: ансамбль был составлен из сотрудников одного из полицейских департаментов, которые по долгу службы боролись в том числе с распространением наркотиков – ну и вот, записали песню, призывающую слушателей не иметь дела с запрещенными препаратами. Но истинной диковиной композицию делает тот факт, что с точки зрения структуры и звучания трека перед нами, в сущности, то, что называется психо-битом – гаражная психоделия шестидесятнического типа, достигшая Индонезии с небольшой временной задержкой. Ну а психоделия – разумеется, как раз культурное течение, во многом инспирированное именно расширяющими сознание наркотическими экспериментами. То есть получается гениальное несоответствие формы и содержания: психоделический гимн с ярко-выраженным антипсиходелическим посылом.

Не секрет, что Индонезия – самая густонаселенная мусульманская страна в мире (и вообще четвертая по населению на планете: после Китая, Индии и США); интересно при этом, что никаких религиозных гонений на популярную музыку «евроатлантического» образца тут никогда не было – в отличие, к примеру, от Ирана, где Исламская революция в 1970-е уничтожила все ростки западнической поп- и рок-культуры. Зато они – гонения – здесь порой случались не по религиозным, а по более приземленным политическим мотивам. Первым президентом Индонезии после провозглашения независимости от Нидерландов в 1945 году стал Сукарно, союзник Советского Союза и человек, в общем, антизападных взглядов. Неудивительно, что когда по всему миру стала греметь группа The Beatles, Сукарно назвал битломанию «психическим заболеванием», «симптомом упадка западной культуры» и запретил импортировать в страну какой-либо рок-н-ролл и его производные. «Братьев Кус» при Сукарно даже ненадолго посадили в тюрьму – хотя на тот момент они играли скорее не рок-н-ролл, а что-то среднее между серфом и поп-балладами.

Режим первого президента, который с тех пор называется в Индонезии «старым порядком», пал в середине 1960-х, и после пары лет безвременья лидером стал совсем другой человек, хотя и с похожим именем: Сухарто. При нем установился так называемый «новый порядок», и этому новому порядку, разумеется, соответствовали новые звуки. Скажем, группа AKA из города Сурабая, которая увековечила в своем названии обыкновенную городскую аптеку, принадлежавшую отцу ее солиста и предоставлявшую музыкантам репетиционное пространство, играла весьма достойный психоделический хард-рок западного типа. Заголовок их первого альбома кажется чрезвычайно показательным: «Do What You Like», «делай что хочешь!». Казалось, индонезийские музыканты наконец дождались того самого глотка свободы, который стимулировал к развитию рок-музыку и ее многочисленные производные в том числе и в более политически благополучных регионах.

Увы, очень скоро оказалось, что это иллюзия. Сухарто, в отличие от Сукарно, действительно не испытывал аллергии на западную музыку – в конце концов, его союзником как раз были США, а вовсе не Советский Союз. Но о демократических свободах и речи не было: просто загреметь за решетку теперь можно было не за исполнение «чуждой индонезийской культуре» музыки, а, например, за критику режима. Об этом многое может рассказать один из талантливейших местных музыкантов, Бенни Субарджа, лидер группы Shark Move. Издавать единственный альбом этого ансамбля – «Ghede Chokra’s», всамделишный шедевр индонезийского прог-рока – ему пришлось в географически близком Таиланде: индонезийские рекорд-лейблы не хотели проблем с законом и наложили на запись вето. Пожалуй, их можно было понять: слишком уж бескомпромиссно и непримиримо выглядела социально-политическая позиция Субарджи, пламенно обличавшего коррупцию и бесконтрольное злоупотребление властей своими полномочиями. В песне «Evil War» гипнотической мантрой звучит слово «андеграунд» – именно туда в конечном счете и отправилась свободомыслящая индонезийская рок-музыка времен Сухарто. Заметим в скобках, что Бенни Субарджа, судя по всему, ничего не придумал: по данным организации Transparency International, Сухарто в самом деле был одним из самых коррумпированных мировых лидеров, сколотив личное состояние в 35 миллиардов долларов при ВВП Индонезии всего в 700 долларов на душу населения.

Уйти в андеграунд – значило отказаться от сотрудничества с лейблами, предпочитавшими издавать музыку, не несущую политических рисков; именно поэтому вместо дорогостоящего винила в Индонезии в 1970-е самым распространенным и широко востребованным музыкальным форматом стала аудиокассета. Так, именно на кассете вышел один из самых необычных и своеобразных местных альбомов тех лет – одноименная запись ансамбля под названием Guruh Gipsy (к счастью, несколько лет назад ее переиздали на виниле и на CD усилиями немецкой фирмы Shadoks Records).

Изюминка Guruh Gipsy – в сочетании западных музыкальных влияний с национальным индонезийским гамеланом. В Индонезии ведь была стародавняя и очень необычная традиция перкуссионной инструментальной музыки, повлиявшая, к слову, в том числе и на европейских композиторов: по крайней мере, классик французского музыкального импрессионизма, Клод Дебюсси, завороженно слушал индонезийский гамелан-ансамбль на всемирной выставке в Париже в 1889 году и затем стремился воспроизвести его удивительные звучности и в своих сочинениях. Однако соединение гамелан-ансамбля со стандартной рок-группой осложнялось не только принципиальным несходством репертуара – индонезийские народные инструменты обладали собственным строем, в котором испокон веков использовалась микрохроматика (то есть интервалы менее полутона, недоступные подавляющему большинству привычных нам инструментов западного типа). Так что задача, которую поставили перед собой музыканты Guruh Gipsy, была в самом деле чрезвычайно амбициозной.

А подпольное существование проекта в действительности объясняется не столько музыкой (Guruh Gipsy, в отличие от Бенни Субарджи, не преследовали политических целей), сколько, скажем так, человеческим фактором. Дело в том, что у руля ансамбля стоял – кто бы вы думали? – родной младший сын президента Сукарно! Который, разумеется, при президенте Сухарто считался ненадежным элементом просто по праву своего рождения. Надеюсь, вы еще не запутались в индонезийских президентах.

Надо признать: в большинстве произведений на стыке гамелана и западнической поп- и рок-музыки, которые мне доводилось слышать, проблема несовпадения, нестыковки музыкального строя так и не была полностью решена – это относится и к альбому Guruh Gipsy, и, например, к работе под названием «Titik Api» блистательного индонезийского маверика и экспериментатора Харри Русли. Секции, в которых звучат гамелан-оркестр и, наоборот, рок-группа, в этих записях, за редким исключением, чередуются друг с другом – о полноценном синтезе, или фьюжне, если хотите, говорить обычно не приходится. Для Русли, впрочем, опыты вроде «Titik Api» стали не более чем промежуточными остановками в долгом и извилистом творческом пути. Внук известного в том числе и в СССР писателя Мараха Русли, автора социально-бытового романа «Ситти Нурбая», он успел побывать и протестным поэтом в духе Боба Дилана, и автором первой индонезийской рок-оперы, и авангардистом, исследователем музыки Джона Кейджа и Карлхайнца Штокхаузена, и даже покровителем уличных музыкантов, устроителем концертов и звуковых хеппенингов, длившихся по несколько суток без перерыва.