Лев Ганкин - Хождение по звукам

Насколько справедливы описанные претензии к Лане дель Рей (кроме последней, сугубо музыкальной)? Я бы сказал, что они не справедливы и не несправедливы, они просто немножко не по адресу. И вот почему: вспомним о ее декадентстве, вспомним об определении «гангстерская версия Нэнси Синатры», вспомним о ее любви к музыке 1950-х и 1960-х годов и о цитатах из Берджесса и Уитмена. Проект «Лана дель Рей» – это блистательная, очень убедительная стилизация. Это действительно сознательный откат к некоему абстрактному «прошлому» – и его глупо оценивать с позиций современности, в том числе и с позиций современной философской и культурологической мысли. В 2013-м странно петь о том, что «он меня ударил, но этот удар был сладким, как поцелуй» – а полувеком ранее, в 1963-м, когда об этом пела группа Crystals, это было нормально. В 2010-е нам важна подлинность – а полувеком ранее в ходу еще был так называемый блэкфейс: практика, ныне практически табуированная, при которой белый артист вымазывает лицо темной краской, играя на сцене роль чернокожего.

И с точки зрения Ланы дель Рей было бы как раз откровенным нарушением, предательством подлинности столь явно черпать вдохновение из музыки былых времен – и при этом лишать ее тех пусть порой и неприемлемых в наши дни философских основ, на которых она зиждилась.

Трек-лист:

1). Elephant

2). Feels Like We Only Go Backwards

3). Alter Ego

4). Apocalypse Dreams

5). Solitude is Bliss

6). Lucidity

7). Eventually

8). Let It Happen

9). The Less I Know The Better

«Не сказал бы, что я так уж сильно люблю эту песню, – признавался лидер австралийской группы Tame Impala Кевин Паркер в одном из интервью. – Но ничего не поделаешь: добрая половина моего дома куплена как раз на деньги, которые она мне принесла!» Песня называется «Elephant», вышла она в 2012 году на втором альбоме группы Tame Impala «Lonerism», который принес ей первый платиновый сертификат и множество престижных наград – это не говоря о номинациях на «Грэмми», прибыльных концертных ангажементах и куче полезных звездных знакомств. Вскоре Паркер уже работал в компании Марка Ронсона над хитовым альбомом «Uptown Special» – та еще парочка, если вдуматься: длинноволосый австралийский хиппи и гламурный суперпродюсер, – но сотрудничество оказалось удачным и творчески, и человечески, они в самом деле нашли общий язык. Дальше – совсем чудеса и странности: участие в записи диска Леди Гаги (хочется в скобках спросить: что?), рэп Кендрика Ламара под семпл из песни ансамбля (и еще раз: что?), наконец, кавер-версия песни Tame Impala на альбоме певицы Рианны (здесь – самое громкое ЧТО?!). А вот что – в сухом остатке: отшельнический, довольно старомодный, в сущности, психоделический рок из австралийского Перта – весьма захолустного местечка даже по меркам этого далекого континента, узкой полоски плодородной земли между океаном и пустыней – в одночасье стал моднейшим звуком начала 10-х годов XXI века; Кевину Паркеру нынче открыты все двери, заходи не хочу. Отчего так вышло – это-то, как водится, и есть самый интересный вопрос.

Еще одна замечательная песня с диска «Lonerism» носит хорошее название «Feels Like We Only Go Backwards», «Кажется, мы все время движемся назад». Музыкант Сэм Калли, участник семидесятнической фанк-группы Skull Snaps, практически неизвестной широкой публике ни в 1970-е, ни сейчас, но являющейся типичным объектом поклонения глубоко копающих виниловых диггеров, воспринял это название буквально и обвинил Tame Impala в воровстве семпла – мол, вырезали без разрешения рисунок ударных. Ни к каким последствиям для Кевина Паркера это не привело, да и обвинение, судя по всему, было высосано из пальца – но в целом заподозрить знакомство музыканта с творчеством Skull Snaps вполне можно. «Мои друзья, – рассказывал он еще на раннем этапе своего творчества, – фанатели от таких групп, как Brainticket или Demon Fuzz»; признайтесь честно, вам знакомы эти названия?

Подозреваю, вряд ли, так как все это – второй, третий, десятый и двадцать пятый эшелон нетривиальной рок-музыки начала 1970-х годов, неизвестный никому, кроме коллекционеров редких пластинок, а также – и это самое важное – музыкальных интернет-гиков, шарящих в поисках сокровищ по блогам, торрентам и файлообменникам. Я очень хорошо помню время расцвета всей этой беспредельной онлайн-фонотеки – и Кевин Паркер тоже хорошо помнит; мы с ним, в конце концов, примерно одного поколения. И именно это поколение и дозрело лет десять назад до того, чтобы сочинять, записывать и издавать свою собственную музыку, отражая в ней все свои эзотерические слушательские интересы.

Саунд группы Tame Impala в самых общих выражениях действительно можно описать как психоделический рок: это и про диск «Lonerism», и особенно про первый альбом «Innerspeaker», появившийся на свет в 2010 году. Его звучание, с вечным перегруженным гитарным фуззом, порой почти неотличимо от какой-нибудь полузабытой гаражной записи рубежа 1960–70-х. И тут мне на ум сразу приходит история авангардистской группы Nurse with Wound, возникшей в Англии в конце 1970-х годов. Ее первый альбом стал объектом культа в значительной степени не благодаря записанной на нем музыке – она представляла собой изобретательный, но довольно кустарный и любительский звуковой коллаж, – а благодаря вкладышу пластинки, на котором организатор ансамбля, Стивен Стэплтон, аккуратно напечатал список без малого трехсот своих любимых пластинок, из которой широкая публика на тот момент слышала хорошо если десяток. Там был краутрок, итальянский прогрессив, шведский фолк, свободный джаз – все на свете; я лично знаю нескольких людей, которые сделали делом своей жизни собрать все упомянутые в списке записи.

А получилось у Стэплтона провернуть этот фокус по одной-единственной причине: он много путешествовал, был роуд-менеджером нескольких андеграунд-групп и реально имел возможность собирать всякие малотиражные редкости. Но он тогда такой был один! А теперь, в эпоху развитого интернета, каждый может быть Стэплтоном. И подросток из богом забытого австралийского города Перта в 2010-м запросто может сочинять песни, вдохновляясь какой-нибудь записью из глубокой американской провинции, выпущенной за сорок лет до того тиражом 200 экземпляров, – в этом нет решительно ничего удивительного и из ряда вон выходящего.

Собственно, Кевин Паркер и был таким подростком – родители, конечно, пытались сделать так, чтобы из сына выросло что-то путное, заставили его поступить в вуз, но, по собственным воспоминаниям, домашних заданий он не делал, а вместо этого круглые сутки слушал музыку и сочинял свою собственную, записывая все инструменты на восьмидорожечный магнитофон. Первые диски Tame Impala – как раз результат этого подхода: при всем их ретро-звучании, появиться они могли только в 2010-е годы, поскольку раньше у длинноволосого парня из Австралии просто не было никаких шансов услышать группы Brainticket и Demon Fuzz. А теперь вся мировая музыкальная история была от него на расстоянии буквально пары кликов мышкой.