Наталья Михайлова - Барков

Сравнение Николая I с Петром I есть и в стихотворении М. Суханова «Чувства Русского крестьянина при Священнейшем Короновании Императора Николая Первого»:

Пройдет время, и Пушкин увидит в Николае I нечто всё больше от прапорщика и всё меньше от Петра I. Но в 1826 году Петр I — образец великого государя, которому должен и, как казалось Пушкину, может следовать взошедший на престол император. Эта мысль сближает пушкинские «Стансы» с барковской одой. И у Баркова, и у Пушкина Петр I — герой, свершитель тяжких трудов, «вечный работник» на троне, милостивый отец своих подданных. Впрочем, это наблюдение не отменяет присутствие цитат и реминисценций в пушкинском тексте из «Слова похвального Петру Великому», поэмы «Петр Великий», од Ломоносова, од и стихотворений Державина [122] См.: Благой Д. Д. Творческий путь Пушкина. М., 1967. С. 116–170; Осповат. К. Об одическом диптихе Пушкина: «Стансы» и «Друзьям» (материалы к интертекстуальному комментарию) // Пушкинская конференция в Стенфорде, 1999. М., 2001. С. 133–142. . В свою очередь, цитаты и реминисценции из сочинений Ломоносова не отменяют того, что в «Стансах» Пушкина сказывается и ода Баркова.

Мотив милости и милосердия занимает особое место и в оде Баркова, и в «Стансах» Пушкина. Сравним:

Чрезвычайно интересно: рифма «подобен-незлобен» есть и у Баркова, и у Пушкина. Но не менее интересно то, что эта же рифма встречается в стихотворении И. И. Дмитриева «К А. Г. Севериной», увидевшем свет в «Московском журнале» в 1791 году (то есть после оды Баркова, но до «Стансов» Пушкина) и впоследствии (с 1803 года) неоднократно перепечатывавшемся в изданиях сочинений Дмитриева:

Приведенные строки были обращены к младенцу-сыну Анны Григорьевны Севериной, родившемуся в 1791 году Дмитрию Петровичу Северину, ставшему впоследствии товарищем Пушкина по литературному обществу «Арзамас». Цитата из стихотворения Дмитриева придавала «Стансам» Пушкина иронический смысл. Благодаря ей император Николай I представал в роли дитяти на троне, к которому поэт обращается с поучениями: «Во всем будь пращуру подобен». Возможно, что рифма «незлобен — подобен» заимствована Пушкиным у Дмитриева. Но возможно и другое предположение: рифма эта могла восходить у Пушкина и к оде Баркова. Слово Пушкина многозначно. Оно включает в себя высокий одический пафос и в то же время иронию, которую почувствовал П. А. Катенин, считавший, что пушкинские «Стансы» — «плутовские», ибо в них поэт «перетолковывает» «всё на другой лад» [124] См.: Летопись жизни и творчества А. С. Пушкина: В 4 т. Т. 2. М., 1999. С. 371–372. .

Но вернемся в 1762 год, к Баркову. Мы не знаем, одарил ли Петр III поэта за его торжественную оду золотой табакеркой, или же перстнем, или еще каким награждением, что было в обыкновении того времени. Ну что же:

Мог ли Барков, после столь знаменательного события в его жизни, быть замеченным императором и даже войти в его ближнее окружение? В сущности, невозможного здесь нет, если учесть известный демократизм царя. С молодых лет Петр III любил играть с пажами, егерями и лакеями, что очень беспокоило его тетушку Елизавету Петровну, которая, впрочем, и сама не гнушалась проводить время со своими горничными. Император, поклонник итальянской музыки, запросто принимал у себя итальянских певцов и актрис. Почему бы не оказаться рядом с ними и пииту Баркову? В записи Пушкина сохранен рассказ старой фрейлины Натальи Кирилловны Загряжской, которая, будучи девочкой, видела Петра III в доме своих родителей:

«Я была очень смешлива: государь, который часто ездил к матушке, бывало, нарочно меня смешил разными гримасами; он не похож был на государя» (VIII, 87).

К тому же страсть к Бахусу, попойки, которые приводили в негодование Екатерину Алексеевну, — и это могло сближать Петра III с «малым мира сего» Барковым. А. Т. Болотов, которому по долгу службы (он был адъютантом генерала-аншефа Корфа, «отправлявшего тогда должность генерала-полицеймейстера в Петербурге») довелось бывать в дворцовых покоях и сопровождать выезды императора в дома приближенных к нему вельмож, вспоминал о том, как государь, еще до обеда выпив по обыкновению несколько бутылок английского пива, ходил по комнате в клубах табачного дыма: «…а государю то было и любо, и он ходючи по комнате только что шутил, хвалил и хохотал. <���…> Не успевают бывало сесть за стол, как и загремят рюмки и покалы и столь прилежно, что, вставши из-за стола, сделаются все как маленькие ребяточки, и начнуть шуметь, кричать, хохотать, говорить нескладицы и несообразности сущие. А однажды, как теперь вижу, дошло до того, что вышедши с балкона прямо в сад, ну играть все тут на усыпанной песком площадке, как играют маленькие ребятки. Ну, все прыгать на одной ножке, а другие согнутым коленом толкать своих товарищей под задницы и кричать:

— Ну! ну! братцы, кто удалее, кто сшибет кого первый?» [125] Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные им самим для своих потомков: В 3 т. Т. 2. С. 125–126.

У А. Т. Болотова подобные сцены вызывали негодование и чувство стыда. Баркова они, вероятно, позабавили бы. Видя «первейших в государстве людей, украшенных орденами и звездами», прыгающими, он разве что мог бы посмеяться и спеть нечто подобное песенке рок-группы «Манго-Манго»: «Надо прыгать! Надо прыгать! Прыгать, прыгать, прыгать, прыгать!..»

Петр III усердно служил не только Басуху, но и Афродите. Конечно, его настоящей сердечной привязанностью была Елизавета Романовна Воронцова, которую он нежно называл Романовной. Но это не исключало его внимания к фрейлинам супруги и к другим домам. Любопытен совершенно невероятный и абсолютно недостоверный анекдот о том, что послужило причиной знаменитого указа Петра III о вольности дворянской. Анекдот этот был впервые приведен князем М. М. Щербатовым в записке «О повреждении нравов в России» — ему же рассказал о якобы бывшем курьезном случае секретарь Петра III Д. В. Волков: