Наталья Михайлова - Барков

Возвращаясь к литературной драке Баркова с Сумароковым, заметим, что в этой драке Барков защищал учителя, а Сумароков — свои принципы, которыми ни за что не хотел поступиться. И здесь уже речь шла о принципиальном споре, о несогласиях во взглядах не только на литературу, но и на жизнь и ее ценности.

«Ода кулашному бойцу» — одно из самых известных сочинений Баркова, которое, как мы помним, оказало заметное влияние на развитие ирои-комической поэмы, отразилось в поэме В. И. Майкова «Елисей, или Раздраженный Вакх», в поэме В. Л. Пушкина «Опасный сосед», отозвалось в сочинениях А. С. Пушкина.

Барков в оде «поет» нового героя — кулачного бойца:

Не монарх, не полководец, а кулачный боец, «тычков, пинков герой», или, вернее, в поэме воспеваются два героя, два кулачных бойца — бузник и лакей Алешка. Описывая их сражение, Барков в равной мере восхищается обоими:

Баркова восхищает кулачный бой, он славит эту народную кровопролитную забаву.

Не то Сумароков. Он ни в коей мере не разделяет восторга Баркова. Дворянин Лермонтов в «Песне про купца Калашникова» видит в кулачном бое поединок чести. Дворянин Сумароков видит в кулачном бое проявление дикого варварства, бессмысленный мордобой. Можно не сомневаться, он поддерживал указ Елизаветы Петровны о запрещении кулачных боев. Но кто же этому указу следовал? Сумароков написал антибарковское по своей сути сочинение — притчу «Кулашной бой», в которой страстно выступил против этой забавы:

На отрицание кулачного боя «работает» всё: каскад риторических вопросов, ироническое именование кулачных бойцов рыцарями, исчисление разрушительных для участников боя последствий — страшных травм, простонародная, сниженная лексика. Одним словом: нет кулачному бою!

И в отношении к питию Барков и Сумароков принципиально не сходствовали. Правда, в жизни не только Барков, но и Сумароков отдавал должное Бахусу, что не мешало ему и Баркова, и Ломоносова печатно и изустно обзывать пьяницами. Но все-таки одно дело — жизнь, а другое — литература.

Барков и в «Оде Бахусу», и в «Оде кулашному бойцу» эпатажно прославляет вино и самые низменные последствия возлияний:

Сумароков в притче «Сатир и Гнусные люди» как будто бы следует за Барковым, у которого поклонники Бахуса «дружатся, бьются, пьют, поют» (91). И у Сумарокова у пастухов, которых он описывает, «всякой день… была тревога всяка: / Вздор, пьянство, шум и драка» [346] Там же. С. 129. . Но автор притчи гневно клеймит пьянство и пьяниц, превративших пастбище в кабак:

Ну что же? Пьянству — бой, трезвость — норма жизни.

Да, конечно, Барков и Сумароков — антагонисты. Прошло время, и время немалое, и историки литературы оценили вклад каждого в развитие русской словесности.

«Как писатель и теоретик литературы Сумароков создал жанровую систему литературы нового периода, представил образцы практически всех литературных форм (кроме эпопеи) и завершил работу по нормированию языка и стиля, — писал В. П. Степанов, завершая статью о Сумарокове в „Словаре русских писателей“. — Занимаясь сочинительством профессионально, он, по словам Пушкина, „требовал уважения к стихотворству“ и много способствовал утверждению общественного престижа литературы. Широкий круг последователей Сумарокова распространил его литературные принципы. Творчество Сумарокова, в особенности его драматическое наследие, явилось для русского общества своеобразной школой политического воспитания, сыграв важную роль в становлении дворянской оппозиции» [348] Словарь русских писателей XVIII века. Вып. 3. Р—Я. СПб., 2010. С. 198. .

В. П. Степанов является также автором статьи о Баркове. Но оценить значение его срамной поэзии (при том, что авторство Баркова, творческие автографы которого не сохранились, в большей или меньшей степени гипотетично) оказалось много сложнее, тем более что в научной литературе встречаются весьма противоречивые оценки. «С одной стороны, — писал исследователь, — ее рассматривали как самое грубое кабацкое сквернословие, с другой — пытались интерпретировать как явление внутрилитературной борьбы, принципиальный, по сути своей нигилистический протест против литературы классицизма со стороны демократически настроенных писателей. С этой точки зрения в „барковиане“ стремятся увидеть пародию на всю жанровую систему классицизма, ходовую тематику и стиль его крупнейших представителей. <���…> Предполагалось также изучать литературную деятельность Баркова как попытку применить в рамках жанровой системы классицизма поэтику и стилистику, приближающуюся к реалистической, сблизить поэзию и действительность» [349] Там же. Вып. 1. A—И. СПб., 1988. С. 81. . Признавая необходимость дальнейших исследований, В. П. Степанов влияние барковианы на позднейшую литературу полагает несомненным.

При всем различии и неравноценности вклада Сумарокова и Баркова в сокровищницу нашей литературы, при всем их противостоянии было ли что-то, что их сближало? Наверное, это было общее литературное поле. Но играли они в разных командах.