Дэниэл Деннет - Опасная идея Дарвина: Эволюция и смысл жизни

Его объяснение любопытно. В палеонтологической летописи есть множество примеров того, как одна форма резко перестает существовать, а «на ее месте» внезапно появляется другая, весьма сильно от первой отличающаяся. Какие из этих примеров – случаи быстрых эволюционных шагов в сторону, а какие – простого вытеснения, случившегося в результате внезапного переселения весьма отдаленного родственника? Их нельзя различить. Лишь если вы наблюдаете, что то, что кажется вам материнским видом, некоторое время сосуществует с тем, что представляется видом дочерним, можно с уверенностью сказать, что между более ранней и более поздней формами есть прямая связь. С точки зрения эпистемологии это полностью перечеркивает тезис, который желал выдвинуть Гулд: будто большинство стремительных эволюционных изменений происходит в результате видообразования. Ибо если, как говорит Элдридж, палеонтологическая летопись обычно демонстрирует резкие сдвиги без какого-либо «выживания предков после произошедшего в результате рывка разделения популяции» и если нельзя сказать, какие из этих случаев являются примерами прерывистых анагенных изменений (в противоположность явлениям переселения), то на основании ископаемых находок невозможно сказать, сопровождаются ли видообразованием быстрые морфологические изменения очень часто – или очень редко 488.

Может быть еще один способ понять настойчивое утверждение Гулда, что именно видообразование, а не просто адаптация играет важную роль в эволюции. Что, если бы оказалось, что некоторые линии родства переживают множество рывков (и в процессе дают начало множеству дочерних видов), а другие – нет, и что эти последние, как правило, постепенно исчезают? Неодарвинисты обычно предполагают, что адаптации происходят посредством постепенной трансформации организмов в конкретных линиях родства, но «если линии не меняются путем трансформации, то долгосрочные тенденции в линиях вряд ли могут быть результатом их медленной трансформации» 489. Это издавна считалось интересной возможностью (в своей первой статье Элдридж и Гулд очень коротко ее обсуждают и ссылаются как на один из источников на работу Сьюалла Райта 1967 года 490). Предложенная Гулдом версия этой идеи 491состоит в том, что целые виды не изменяются в результате поэтапной переделки отдельных своих представителей; виды являются объектами довольно жесткими и неизменными; сдвиги в Пространстве Замысла случаются (по большей части? часто? всегда?) из‐за вымирания и рождения видов. Это – то, что Гулд с Элдриджем назвали «сортировкой более высокого уровня» 492. Иногда ее называют видовым отбором или отбором клад . Разобраться в ней сложно, но у нас уже есть под рукой инструмент, позволяющий прояснить самую суть. Помните метод «приманка-и-подмена»? По сути дела, Гулд предлагает новое применение этой фундаментальной дарвиновской идеи: не думайте, будто эволюция исправляет что-то в существующих линиях родства; эволюция выбрасывает целые линии и позволяет другим, отличным от неудачных, процветать. Выглядит это так, будто со временем линии корректируются, но на самом деле мы наблюдаем работу метода «приманка-и-подмена» на уровне вида. Затем Гулд может заявить, что искать эволюционные закономерности следует не на уровне генов или организмов, а на уровне целого вида или клады. Вместо того чтобы обращать внимание на исчезновение конкретных генов из генофонда или неравномерную гибель конкретных генотипов в рамках популяции, следует наблюдать за неравномерной скоростью вымирания и «рождения» целых видов – скоростью, при которой линия родства может преобразоваться в дочерний вид.

Это интересная идея, но не (как могло бы показаться на первый взгляд) отрицание тезиса ортодоксов, согласно которому целый вид трансформируется посредством «филетического градуализма». Допустим, что, как предлагает Гулд, некоторые линии родства порождают множество дочерних видов, а другие – нет, и что первые обычно сохраняются дольше последних. Посмотрите на траекторию, проложенную каждым сохранившимся до наших дней видом через Пространство Замысла. В любой конкретный период времени целокупный вид либо находится в стазисе, либо переживает стремительное изменение, но само это изменение в конечном счете является «медленной трансформацией линии родства». Возможно, лучший способ различить долгосрочную макроэволюционную закономерность и в самом деле будет искать различия в «плодовитости линий», а не модификации в конкретных линиях. Это – убедительное предположение, которое стоит принять всерьез, но градуализм оно не опровергает и не вытесняет: оно из градуализма вырастает 493.

(Предлагаемая Гулдом смена уровня исследования напоминает мне переход от «железа» к «софту» в информатике; уровень программного обеспечения подходит для того, чтобы искать ответы на определенные универсальные вопросы, но не ставит под сомнение истинность объяснений, которые даются тем же явлениям на уровне «железа». Было бы глупо пытаться объяснить видимые различия между WordPerfect и Microsoft Word на уровне устройства ЭВМ и, возможно, глупо было бы пытаться объяснить некоторые из наблюдаемых закономерностей разнообразия в биосфере, сосредоточившись на изучении медленных модификаций различных линий родства, но это не значит, что в различные моменты рывков, имевших место в их истории, эти линии не претерпевали медленных трансформаций.)

Степень значимости того рода видового отбора, который теперь предлагает Гулд, еще не определена. И ясно, что сколь бы видную роль ни играл подобный отбор в последующих версиях неодарвинизма, это не небесный крюк. В конце концов, новые линии родства выходят на сцену в качестве кандидатов для видового отбора путем стандартной градуалистской микромутации – если только Гулд не хочет обратиться к многообещающим чудовищам. Так что Гулд, возможно, помог обнаружить новый подъемный кран – если это окажется краном: доселе невидимый или недооцененный механизм усовершенствования замысла, построенный из стандартных, ортодоксальных механизмов. Однако поскольку я считаю, что все это время он надеялся отыскать не подъемные краны, а небесные крючья, мне кажется, он продолжит свои поиски. Может ли в процессе видообразования быть еще что-нибудь настолько особенное, что неодарвинизм не может это объяснить? Как мы только что вспомнили, у Дарвина описание видообразования предполагает соперничество между близкими родственниками.

Новые виды обычно завоевывают место под солнцем, изгнав других в открытом соревновании (процесс, который Дарвин в своих записных книжках часто описывал как «вклинивание»). Эта непрестанная борьба и завоевание закладывает основание прогресса, ибо победители, как правило, могут обеспечить свой успех за счет в целом более совершенного строения тела 494.