Дэниэл Деннет - Опасная идея Дарвина: Эволюция и смысл жизни

Одно из удивительных последствий кампании Гулда в поддержку случайности – то, что в конце концов он перевернул Ницше с ног на голову. Ницше, как вы помните, думал, что ничто не может быть страшнее и гибельнее для мира, чем мысль, что если вы будете раз за разом перематывать пленку, то события будут происходить снова, и снова, и снова – вечное возвращение, самая отвратительная из измышленных кем-либо идей. Ницше считал, что должен научить людей говорить этой ужасной истине: «Да!» Гулд, с другой стороны, думает, что может смягчить их ужас при столкновении с противоположностью этой идеи: если вы будете раз за разом перематывать пленку, ничего подобного никогда не повторится! Являются ли оба утверждения в равной мере пугающими? 533Какое из них хуже? Будет ли все повторяться вновь и вновь или уже никогда больше не повторится? Что ж – мог бы сказать Тинкер, – оно либо повторится, либо нет – этого нельзя отрицать, а на деле будет смесь того и другого: чуточка Чанса, толика Эверса. Такова – нравится вам это или нет – опасная идея Дарвина.

ГЛАВА 10: Все самопровозглашенные революции Гулда – против адаптационизма, градуализма, экстраполяционизма и во имя «радикальной случайности» – рассеялись как дым: все, что было в них дельного, уже стало неотъемлемой частью синтетической теории, а все ошибочное – отвергнуто. Опасная идея Дарвина стала сильнее, а ее власть над всеми областями биологии ныне прочна как никогда.

ГЛАВА 11: Обзор всех основных обвинений, выдвинутых против опасной идеи Дарвина, выявляет несколько на удивление безобидных ересей, несколько источников серьезной путаницы и один глубокий, ничем не обоснованный страх: если то, что говорит о нас дарвинизм, верно, то что станется с нашей свободой?

Прежде чем в третьей части рассматривать опасную идею Дарвина применительно к человеку (и гуманитарным наукам), давайте остановимся и подведем итоги нашего исследования дискуссий, ведущихся в области, собственно, биологии. Гулд говорил о «бронзовении» синтетической теории, но также высказал неудовольствие тем, как она продолжает меняться прямо на глазах, из‐за чего по этой мишени нелегко вести огонь. Тезисы сторонников синтетической теории все время трансформируются, а революционеры оказываются на стороне тех, против кого выступали, поскольку их удачные находки становятся частью теории. Насколько незыблема синтетическая теория (или ее безымянная наследница, если вы полагаете, что теория слишком изменилась, чтобы сохранить старое имя)? Чрезмерно жестким или чрезмерно гибким является современный вариант дарвинизма? Как кровать Мишутки подошла забредшей в лесную избушку девочке, так и современный дарвинизм прекрасно подходит для решения стоящих перед ним задач: он жесток там, где это необходимо, и проявляет уступчивость по вопросам, открытым для исследования и обсуждения.

Чтобы понять, что такое жесткость, а что – уступчивость, можно вернуться немного назад и окинуть взглядом поле битвы. Еще существуют люди, которые с удовольствием разорвали бы верительные грамоты опасной идеи Дарвина, и мы можем помочь им, перечислив вопросы, на обсуждение которых уже не стоит тратить сил, поскольку, как бы они ни старались, этим они не нанесут идее Дарвина ущерба, а лишь сделают ее еще более убедительной. А затем мы можем также указать на те жесткие, не подлежащие обсуждению тезисы, опровержение которых стало бы подлинным концом дарвинизма – но обсуждению они не подлежат не просто так, и поколебать их будет не проще, чем пирамиды.

Давайте для начала поговорим о некоторых соблазнительных ересях, которые, даже подтвердись они, не ниспровергли бы дарвинизм. Вероятно, самую широкую известность снискала та, которую в последние годы защищает эксцентричный астроном Фред Хойл, настаивающий, что жизнь не возникла – не могла возникнуть – на Земле, но что ее «семена» были занесены на планету из космоса 535. Фрэнсис Крик и Лесли Орджел 536отмечают, что эта идея панспермии в тех или иных формах распространялась с начала XX века, когда Аррениус 537ввел термин в оборот, и, как это ни удивительно, сама концепция вовсе не бестолкова. Невозможно (пока что) опровергнуть утверждение, что примитивные формы жизни (что-нибудь «простое», как макрос, или сложное, как бактерия) были занесены астероидом или кометой из какой-либо иной области Вселенной и колонизировали нашу планету. Крик и Орджел делают следующий шаг: возможно даже, что панспермия была направленной , что жизнь на Земле началась в результате намеренного «заражения» или колонизации иными формами жизни, существующими где-то в космосе, появившимися раньше нас и, по сути, ставшими, пусть и опосредованно, нашими создателями. Если сейчас мы способны отправить загруженный живыми организмами корабль на другую планету – а мы можем, хоть и не должны, – то, по аналогии, это могли сделать и существа с другой планеты. Поскольку Хойл (в отличие от Крика и Орджела) выразил подозрение, что, если идея панспермии неверна, «в жизни мало смысла, и ее следует считать всего лишь случайным совпадением космических масштабов» 538, неудивительно, что многие (включая самого Хойла) предположили, что, если эта идея подтвердится, то дарвинизм, эта ужасная угроза смыслу жизни, будет сокрушен. А поскольку биологи часто высмеивают идею панспермии – «ляпсус Хойла», – складывается впечатление, что здесь и в самом деле таится смертельная угроза, способная нанести удар в самое сердце дарвинизма.

Ничто не может быть дальше от истины. Сам Дарвин предположил, что жизнь на Земле зародилась в каком-то теплом маленьком пруду, но с тем же успехом она могла возникнуть при высоком давлении в какой-нибудь жаркой серной подземной пещере (недавно выдвинутая гипотеза) 539или, если уж на то пошло, на какой-то иной планете, откуда она попала на Землю из‐за некоего столкновения космических тел, стершего ее родной мир в порошок. Где бы и когда бы ни зародилась жизнь, случиться это должно было в ходе какого-то варианта процесса, рассмотренного нами в седьмой главе, – именно на этом настаивает ортодоксальный дарвинизм. И, как указал Манфред Эйген, идея панспермии никак не решает сложную проблему самозапуска этого процесса: «Несоответствие числа возможных вариантов развития событий, которые можно проверить на практике, тем, которые теоретически можно себе представить, настолько велико, что попытки дать объяснение, переместив место зарождения жизни с Земли в открытый космос, не являются приемлемым решением этой головоломки. Масса Вселенной больше земной „лишь“ в 10 29 раз, а объем – „лишь“ в 10 57» 540.