Коллектив авторов История - Идеал воспитания дворянства в Европе. XVII–XIX века

Согласно Альбому , в период с 1746 по 1784 год из стен Терезианума вышли 1128 дворянских юношей. Поступив в академию, они попадали в подлинный «плавильный котел» элит, ибо там обучались выходцы не только из владений Австрийского дома, но и Священной Римской империи, Речи Посполитой, итальянских княжеств. Например, в 1755 году во всех классах на всех уровнях обучались: 51 выходец из австрийских земель (38 % воспитанников), 25 – из Чехии, Моравии, Силезии (18 %), 24 – из Венгрии (18 %), 16 – из Священной Римской империи (12 %), семеро – из Италии (5 %), трое – из Трансильвании (2 %), девятерых можно отнести к «прочим» (7 %). В 1770 году выходцев из Австрийских земель стало еще больше – 66 (46 %), как, впрочем, и из Венгрии – 20 (14 %), Италии – 18 (13 %) и Трансильвании – шестеро (4 %). Заметно меньше оказалось представителей Чехии, Моравии и Силезии – 17 (12 %) и Священной Римской империи – пятеро (3 %). Доля «прочих» существенно не изменилась: 12 человек (8 % воспитанников).

Об элитарности учебного заведения лучше всего свидетельствуют титулы воспитанников. В их числе с 1746 по 1784 год было восемь князей (0,7 % воспитанников), 588 графов и маркизов (52,3 %), 310 баронов и виконтов (27,4 %) и 222 нетитулованных дворянина (19,6 %). Упомянутые выше буклеты позволяют дифференцировать картину по годам. В 1755 году в коллегиуме обучалось три князя (2,2 % воспитанников), 76 графов и маркизов (57,2 %), 35 баронов (26,3 %), 19 дворян (14,3 %). В 1770 году в Терезиануме находился всего один князь (0,7 %), 82 графа и маркиза (56,6 %), 34 барона и виконта (23,4 %), 28 дворянских юношей (19,3 %). Наряду с титулами пропуском в коллегиум/академию служило личное расположение императрицы. В ряду первых в Терезианум были зачислены сыновья оберст-гофмейстера графа Иоганна Йозефа Кевенхюллера, ее лейб-медика барона Герарда ван Свитена (1700–1772) и кабинет-секретаря Игнаца Коха (ок. 1697–1763).

За почти 40 лет существования учебного заведения пятая часть воспитанников были простыми дворянами, хотя в отдельные годы их доля не превышала 5–6 %. Надежды, возлагавшиеся ими на приобщение к образовательному идеалу Терезианума, были особо велики: не только усвоение полезных знаний, но и приобретение новых патронов и, как следствие, повышение социальной мобильности. Секретарь Венгерской королевской канцелярии и одновременно личный секретарь канцлера Лайоша Баттяни – дворянин Бернат Кончек писал своему начальнику: «На прошлом заседании совета решили представить ее величеству прошения о зачислении в Терезианский фонд от графов Кеглевича и Стараи и господ Фаи и Добаи […] вот и я в своем верноподданном письме смиренно прошу со всей отцовской заботой, чтобы ваша светлость не забыла о ходатайстве за моего сына» [799].

Схожие пропорции наблюдаются и в случае отдельных «наций». Как и в средневековых университетах, под национальной принадлежностью в учебных заведениях XVIII века понимали подданство. Поэтому, например, «венграми» были все выходцы из Венгерского королевства, будь то аристократы, в чьих жилах текла славянская (словацкая, хорватская, сербская) кровь, или мелкие дворяне, предки которых были немецкими бюргерами. На латыни эта полиэтничная протонациональная общность именовалась Hungari . Т. М. Исламов когда-то предлагал различать «венгров» (мадьяр) и «венгерцев» (выходцев из Венгрии) [800]. Если взять за основу список Геммель-Флишбаха, проанализировать фамилии и реконструировать биографические данные, можно с некоторой долей осторожности утверждать: с 1746 по 1784 год в Терезиануме обучалось около 190 «венгерцев» [801]. Доля графов в их рядах составляла 54 %, баронов – 25 % и нетитулованных дворян – 21 %. На одном полюсе стояли первые семьи королевства (Эстерхази, Баттяни) и новая аристократия, возвысившаяся при Марии Терезии (Орци, Фекете, Шплени, Хадики), на другом – древние, обедневшие дворянские роды (Недецки, Няри, Фаи) и сыновья чиновников центральных ведомств, чьи отцы были иноземцами на венгерской службе и получили за это венгерское дворянство (Херляйн, Гольд).

Общим местом в историографии является утверждение, что Терезианум был питомником лояльных династии кадров. Оно справедливо с одной оговоркой: туда попадали сыновья отцов, уже доказавших свою преданность правящей династии. Примечательно, что в 1755 году особым декретом императрицы в некоторые католические дворянские школы было дозволено принимать сыновей протестантов. Ученые видели в этом и форму мягкой рекатолизации, и желание за счет такого увеличения числа платных воспитанников поправить финансовое положение учебных заведений, имевших колоссальные долги перед казной [802]. Однако в Терезианум не было зачислено ни одного дворянина-протестанта из Трансильвании: все воспитанники из этого региона были католиками или потомками вернувшихся в лоно католицизма протестантов. Желание воспитать единую элиту сложносоставной Австрийской монархии встречало благоприятный отклик. Особой известностью пользуется трактат профессора Зоненфельса О любви к отечеству [803], торжественно представленный на публичном экзамене по политико-камеральным наукам 15 августа 1771 года молодым венгерским графом Анталом Аппони (1751–1815)(кстати, будущим основателем богатой библиотеки). Менее известны строки из стихотворения упомянутого выше Й. Ретцера (1754–1824): «Быть подданным такого государя, как Иосиф, / Вот счастье, которое выше свободы» [804].

Итак, Терезианский коллегиум типологически восходил к рыцарским академиям Германии и Франции XVII века [805], но, будучи создан много позже, когда эта форма учебного заведения в Западной Европе постепенно превращалась в анахронизм, позаимствовал многие содержательные компоненты учебных планов у современных университетов. Модель привилегированной школы второй половины XVIII века, призванная удовлетворить потребности и запросы элит в Австрийской монархии, появилась в результате соперничества иезуитов и венского двора, имевших разные, часто противоположные представления о целях и задачах дворянского образования.

Образовательный идеал, разработанный и опробованный в Терезиануме, включал в себя учебную, воспитательную и социальную компоненту. Иными словами, руководство коллегиума (сначала иезуиты, после 1773 года – пиаристы) и покровительствовавший школе венский двор в диалоге и спорах искали ответы на вопросы: чему, зачем и кого обучать в стенах привилегированной школы.

Учебная компонента понималась в Обществе Иисуса [806]как передача знаний в точном следовании учебному плану « Ratio atque institutio studiorum societatis Jesu » (1599). Его главной целью было религиозно-нравственное воспитание католического юношества. В ходе трехгодичного обучения в классе грамматики и годичного пребывания в классе синтаксиса воспитанники учились в совершенстве говорить и писать на латыни, упражнялись в переводах. Два года в цикле humaniora (классы поэзии и риторики) ученики сочиняли изящные латинские письма, слагали стихи по лучшим античным образцам. « Ratio studiorum » дополнялось разработанным в 1735 году специально для Австрийской провинции методическим руководством, известным как « Typus » (1735). В нем давались детальное описание учебного процесса и рекомендации для преподавателей [807]. Воспитанники учились в совершенстве говорить и писать на латыни, упражнялись в переводах, сочиняли изящные латинские письма, слагали стихи по античным образцам. На все вместе взятые «вспомогательные» дисциплины – арифметику, историю, географию – отводилось ничтожно мало времени. В коллегиумах, позволявших себе философскую ступень, слушателям читали логику, физику и метафизику; юриспруденция преподавалась далеко не везде и обычно в объеме канонического права. Дворянские упражнения (верховая езда, танцы, фехтование) считались «светскими забавами».