Коллектив авторов История - Идеал воспитания дворянства в Европе. XVII–XIX века

В дальнейшем разные типы образовательных путешествий начинают все больше отличаться друг от друга. С одной стороны, царский престол, зачастую через посредство таких учреждений, как Академия наук, по-прежнему командирует молодых людей в западные университеты. Речь идет уже, однако, скорее о мелких и среднеобеспеченных дворянах, а то и разночинцах, которые содержатся за границей на казенный счет. С другой стороны, более состоятельные дворяне все чаще поддаются искушению послать своих сыновей учиться в какой-нибудь европейский город. Вплоть до конца 1740‐х годов такие поездки все же оставались довольно редким явлением и ограничивались, как правило, пребыванием в учебном заведении, не предполагая даже в зачаточной форме путешествий по образцу Grand Tour . Тем не менее эти случаи достойны упоминания. Известна история Ирины Петровны Долгоруковой, которая после длительного пребывания за границей и обращения в католичество решила дать образование двоим из своих четверых сыновей: Александру Сергеевичу и Владимиру Сергеевичу, отправив их в Париж и поручив руководству аббата Жюбе (он же Лакур) [1175]. Речи о Grand Tour в данном случае и близко не шло; однако стоит обратить внимание на некоторые места в написанном по-французски письме Долгоруковой от 6 июля (н. ст.) 1743 года к Антиоху Кантемиру, послу России во Франции, которого она просила заботиться о правильном воспитании этих юношей: «Я добивалась для них разрешения путешествовать лишь затем, чтобы они могли продолжить учебу […]» Чуть ниже Долгорукова замечала: «Они еще слишком молоды для самостоятельной жизни […]» [1176]Первая формулировка, как кажется, достаточно ясно указывает на идею – может быть, бессознательную – образовательного путешествия. Вторая повторяет почти дословно размышление об образовательных путешествиях (иначе говоря, о Grand Tour ) Джона Локка, которое находим в его Мыслях о воспитании и к которому мы еще вернемся.

В конечном счете братья Долгоруковы были отправлены в Париж в качестве дворян посольства . Для России XVIII век был временем знакомства с дипломатической профессией, в которой молодым русским дворянам все чаще отводились две возможные роли. Первой, более скромной [1177], была роль курьера: перевозчик дипломатической почты получал возможность задержаться на некоторое время при том российском посольстве, куда он был командирован, – таким образом поездки служили начальному знакомству молодых русских с Европой. Второй была роль дворянина посольства. Она предполагала продолжение обучения молодого человека, обычно аристократа, дипломатической профессии. Отметим, что эти практики, возникшие при Петре, в 1750‐х годах стали вполне обычными, причем для аристократии особенно привлекательной была вторая. Семилетняя война осложнила ситуацию, но при Екатерине II обе практики в полной мере возродились. Такие путешествия и назначения часто осуществлялись по просьбе семьи или самого заинтересованного лица. Переписка между Михаилом Илларионовичем Воронцовым, вице-канцлером, а затем канцлером Империи, и дипломатами, служившими в иностранных столицах, содержит многочисленные ходатайства подобного рода. Например, в 1756 году Воронцов рекомендует своему протеже Федору Бехтееву, временно исполняющему обязанности посланника, двух курьеров: юного Андрея Николаевича Щербатова и юнкера посольства Плещеева [1178]. При Екатерине в курьеры отбирали главным образом молодых унтер-офицеров гвардейских полков, чаще других – из числа малоимущих [1179]. Что же касается дворян посольства, то в 1742–1746 годах в Париже мы находим среди них, наряду с упомянутыми братьями Долгоруковыми, братьев Ивана Сергеевича и Василия Сергеевича Головиных, Петра Васильевича Хованского и его брата Александра (всем им около 20 лет, некоторые и вовсе недоросли), а также графа Андрея Михайловича Ефимовского и совсем юного Сергея Павловича Ягужинского. Шесть молодых людей, перечисленных первыми, в 1746 году вернулись в Санкт-Петербург и держали в Кадетском корпусе серьезный экзамен, особенно по иностранным языкам, причем экзаменационную комиссию возглавлял сам канцлер [1180]. В этой связи представляет интерес письмо отца братьев Хованских, Василия Петровича, которое тот послал князю Кантемиру 14 января 1743 года, предоставляя ему «полную власть» направить сыновей «по высокой Вашей Светлости усмотрению, в обучение по их склонности […]»* [1181]. Задача посла, таким образом, не исчерпывалась тем, чтобы обучить подопечного профессии дипломата: он должен был позаботиться о его всестороннем развитии, необходимом для дворянина и способствующем полной самореализации. Действительно, родители молодых русских, не имевшие надежных ориентиров в плохо знакомом западном мире, но в то же время горячо желавшие помочь детям насладиться плодами его культуры, могли полагаться только на людей, внушавших им в этом отношении доверие. Такими людьми были либо иностранцы, либо дипломаты. В семье Голицыных, которая нас особенно интересует, в 1740‐х годах мы также находим двух братьев-путешественников: Александра Михайловича (1723–1807), будущего дипломата и вице-канцлера, и Сергея Михайловича (1727–1806), тоже дипломата: отец [1182]отправил обоих в качестве дворян посольства в Голландию, дабы «продолжить обучение наукам»* под покровительством посла графа А. Г. Головкина [1183], а оттуда – в другие европейские города [1184]. Позже, в 1757–1758 годах, Александр Михайлович предпринял долгое путешествие: совершил тур по Италии, посетил Португалию, Рейнскую область и при этом вел путевой журнал на русском языке [1185].

Таким образом, дипломатия была основным каналом, служившим укоренению в России практики аристократических образовательных путешествий. В 1750‐х годах эта практика получила заметное развитие. Для периода 1756–1760 годов можно указать целый ряд таких путешествий: графа Андрея Петровича Шувалова, начавшего свой маршрут с Парижа, куда он отправился в сопровождении Степана Федоровича Стрекалова вместе с российским послом Михаилом Петровичем Бестужевым-Рюминым [1186]; графа Павла Андреевича Ефимовского, сопровождаемого гувернером [1187]; Андрея Михайловича Белосельского, состоявшего в 1757 году в должности дворянина посольства при графе П. Г. Чернышеве в Лондоне [1188]; Алексея и Николая Долгоруковых, дворян посольства в 1759 году [1189]; Ивана Андреевича Остермана, также дворянина посольства, который после осуждения и ссылки в 1741 году его отца объездил всю Европу [1190]. Мы приводим лишь немногие примеры.

Наряду со служебными поездками, которые полностью или частично финансируются государством, но в то же время служат личным интересам той или иной семьи, в середине 1750‐х годов можно наблюдать увеличение числа выездов молодых людей за границу в частном качестве, хотя документы не позволяют надежно идентифицировать среди них путешествия с недвусмысленно обозначенной образовательной целью. В дипломатической переписке упоминаются соответствующие отбытия и прибытия: главу российской дипломатической миссии либо просто информируют о вояжерах; либо, чаще всего, просят присматривать за юными путешественниками, даже если тех кто-то сопровождает; либо, наконец, прямо просят взять под опеку и молодого человека, и его гувернера.