Коллектив авторов История - Идеал воспитания дворянства в Европе. XVII–XIX века

Но почему же теория появляется так поздно? Следует подчеркнуть, что даже после 1600 года тема путешествий в том типе трактатов, которые мы рассматриваем, представлена не систематически и только детальное изучение поможет дать более точный анализ тех причин, которые могут объяснить наличие или отсутствие этой тематики в различных текстах. Как это ни парадоксально, она отсутствует в Дворянине Николя Паскье, впервые опубликованном в Париже в 1611 году [1150]. Николя – это брат Пьера Паскье, который, как мы видели, отправился в Италию против воли своего отца.

Нельзя исключать того, что это «приключение» оставило настолько неприятный след в семейной памяти, что Николя избегал любых советов по поводу путешествий, когда ему представилась возможность написать учебник по дворянскому воспитанию. На самом деле этому также есть более основательные причины. О Grand Tour всегда существовали критические мнения, ставившие под сомнение его пользу, и до первых десятилетий XVII века книги, посвященные ars apodemica, содержали в основном рассуждения о значении путешествия и заявления в его защиту [1151]. Легко догадаться, что во многих случаях учебники, игнорировавшие Grand Tour , будут написаны авторами, которые разделяли скептические мнения таких критиков.

Однако это не дает ответа на наш исходный вопрос: почему вообще теория появилась так поздно? Вероятно, объяснения этому связаны с рядом доводов, безусловно относящихся к эволюции литературных жанров, которым посвящено наше исследование, но при этом довольно далеко отстоят от целей образования и во многом смыкаются с вопросами политической этики и легитимности знания. Подробное рассмотрение этих аргументов в данной работе невозможно, но все же позволим себе некоторые замечания, только лишь чтобы еще раз вернуться к судьбе героя и сюжету, с которыми мы уже не раз встречались: Улисс и сосуществование истории и путешествия. Это также послужит поводом к встрече с enfant terrible политической философии эпохи Возрождения – Макиавелли. Мы покажем, что оценка опыта путешествий станет частью теории воспитания в тот момент, когда дискуссии об искусстве управления государством будут в меньшей степени концентрироваться на добродетелях правителя (и его должностных лиц) и когда одновременно опыт – как того и требовал Бэкон – станет основой научного исследования. Однако сначала подведем итоги.

Мы постарались проследить развитие модели образования, руководствуясь которой несколько поколений юных аристократов покидали свои страны в XVII и XVIII столетиях. Образование молодого дворянина не считалось законченным – это уже стало убеждением, – если он не совершил Grand Tour . Это не значит, что у каждого юноши была такая возможность. И отнюдь не все принимали эту модель – модель, которая даже еще не установилась. Исторические исследования в значительной степени пренебрегали вопросом о том, как и когда Grand Tour превратился в образовательный стандарт, а те немногие историки, которые им занимались, ограничивались общими рассуждениями, более скрывающими суть проблемы, чем вскрывающими ее. К примеру, Норберт Конрадс полностью разделяет мысль о том – и нам теперь это известно, – что Grand Tour развивался параллельно с новым аристократическим идеалом придворного как значительная составляющая образования, удовлетворявшего потребностям дворянина. Однако модель, по мнению автора, уже в полной мере оформилась с середины XV века, как и идеал придворного. В то же самое время Конрадс полностью отдает себе отчет в том, что дворянские учебные заведения («академии»), которые принимали аристократов, совершавших заграничное путешествие, появились только во второй половине XVI века. Кроме того, все приводимые им примеры сочинений, которые обращают внимание на ценность путешествия как такового, относятся к XVII веку [1152]. Та же ситуация и с Луиджи Монгой, который считает, что «для писателей эпохи Возрождения значение путешествия было основополагающим как в institutio principis , так и в воспитании honneste homme », однако создается впечатление, что он распространяет это утверждение на все Возрождение [1153]. И снова автор приводит примеры, относящиеся исключительно к концу XVI и XVII веку.

Это, безусловно, неудивительно. Как мы уже видели, первые прописанные «программы» Grand Tour , возникшие под пером частных лиц, начали появляться с 1550 года, как и более или менее систематизированные положительные оценки значения путешествия. Нет никаких сомнений, что Grand Tour не всегда непременно связывали с фигурой придворного после того, как она появилась; очевидно, что здесь произошли изменения. Возможно ли объяснить их только лишь трансформацией моделей путешествий? Этот довод отстаивает Норман Дуарон. По его мнению, идеал придворного полностью противостоит идеалу его предшественника – рыцаря, включая и манеру путешествовать: рыцарь был бесцельным странником, чьим прекрасным воплощением стал Улисс. Придворный противопоставляет этому организованное путешествие: «Рыцари, блуждая, перемещаются в пространствах загадочной природы, в то время как путешественники следуют четко намеченному маршруту. Методы […], которые предписывает искусство путешествовать, в первую очередь являются ответом на рыцарские поиски приключений» [1154]. В результате получился Grand Tour .

Представленное Дуароном объяснение заслуживает внимания. С нашей точки зрения, автор разрешил по крайней мере часть проблемы, поскольку он осведомлен о негативном восприятии путешествия в конце Средних веков, отождествлявших его, как мы видели, лишь с мучениями, которые соглашались принимать только паломники, либо с бессмысленным скитанием – синонимом безделья, которое начиная с позднего Средневековья подвергалось жесткой критике как главный порок бедняков, способных работать, но не желающих этого делать [1155]. Принимая во внимание подобные оценки, становится ясным, что старый рыцарский идеал путешествия уже не мог более существовать. И может показаться вполне убедительным, что придворным пришлось противопоставить этому идеалу хорошо организованную модель путешествия. Однако зачем придворному вообще путешествовать? Есть ли какая‐то причина полагать, что он должен был воспринять какую-либо модель путешествия? Как мы сейчас уже знаем, это не произошло до второй половины XVI столетия, а теория – опубликованные предписания по воспитанию аристократа – появилась еще позже. Очевидно также, что Дуарон ошибается, когда пишет, что «искусство путешествий» было изобретено для дворянства. Мы видели, что это совсем не соответствует действительности. Лишь начиная со второй половины XVII века, говоря об ars apodemica , мы имеем в виду дворянство и Grand Tour .