Коллектив авторов История - Идеал воспитания дворянства в Европе. XVII–XIX века

Далее очередь путешествовать настала для троих сыновей Андрея Михайловича Голицына, которых мы упоминали выше: Михаила, Бориса и Алексея [1221]. Оставшись в 1770 году без отца и матери, они были взяты под крыло советом опекунов, который в 1780 году нанял для них русского гувернера – Якова Сокологорского, коллежского асессора Коллегии иностранных дел, поручив ему сопровождать молодых людей во время учебы и образовательного путешествия по Европе. В качестве университета на этот раз был выбран Лейденский, поскольку в России он вошел в моду, а также потому, что Николай Борисович Юсупов, их дядя с материнской стороны и один из опекунов, побывал в Лейдене и, по-видимому, высоко его оценил. Сокологорский был снабжен инструкцией, составленной А. М. Голицыным, который почти дословно воспроизвел упомянутое выше письмо Конрада Коха, написанное в декабре 1767 года. В октябре 1780 года три молодых человека отправились в Лейден. Пребывание там, однако, протекало не совсем гладко, и в январе 1784 года Юсупов велел всем им явиться в Турин, а затем по настоянию Александра Михайловича и своего венского кузена согласился отделить Михаила от двоих младших братьев. Старшему дали нового гувернера, Пьера-Жана Массне [1222], и он на несколько месяцев вернулся в Лейден. Двое младших под надзором Сокологорского провели какое-то время в Лозанне и завершили наконец свое обучение в Страсбургском университете, приступив там к занятиям в ноябре 1784 года. Сокологорский был в конечном счете заменен эльзасцем Блессигом.

Европейские туры три брата совершили раздельно. Первым уехал Михаил в сопровождении Массне. Их путешествие началось в апреле 1785 года и завершилось в мае 1787 года. Борис и Алексей должны были путешествовать вместе, но потребовали, чтобы их гувернер, непригодный, как они считали, для предстоявшего путешествия, был заменен немцем, который уже исполнял обязанности гувернера в России, – майором Карлом Фридрихом Тиманом (он, как и Массне, был франкмасоном) [1223]. Тиман, однако, согласился взять только Бориса: Алексей, по его мнению, был слишком незрел для поездки. Ему подыскали другого гувернера, Нелльнера. Борис и Тиман отправились в путь в сентябре 1786 года, а завершилось их путешествие в апреле 1788 года в Вене, где Тиман передал своего воспитанника Дмитрию Михайловичу. Что же касается Алексея и Нелльнера, то они выехали из Страсбурга в октябре 1786 года и начали свое путешествие с пребывания около восьми месяцев в университете Эрлангена, модного в то время в кругах европейской аристократии. Свой Grand Tour они начали в июне 1787 года и завершили поездкой по Италии в последних числах апреля 1788 года, после чего прибыли в Вену.

Менее заметные следы оставило путешествие Александра Николаевича Голицына (род. в 1769 году) [1224]. В 1785 году отец хотел отправить его учиться в Страсбург и попытался вновь нанять Бернерда, который ранее сопровождал безвременно умершего Дмитрия, но тот ответил отказом. В январе 1786 года отец скончался, и юношу поспешили отправить в университет Лейпцига, где он и оставался с июня 1786 до лета 1788 года. Мы вновь обнаруживаем его в 1790 году, когда он занимается в основном тем, что спускает свое довольно значительное наследство. Чтобы отвлечь Александра и не дать ему натворить еще больших глупостей, А. М. и Д. М. Голицыны пытаются отправить его в двухлетний тур по Европе: это «единственный способ помешать ему губить себя и разлучить с публичной женщиной», писал Д. М. Голицын, указывая, что нужно только подыскать приемлемого гувернера [1225]. Дальнейшая история путешествий Александра нам неизвестна.

В своей совокупности эти частные случаи обнаруживают немало черт сходства, объясняющихся, безусловно, особенностями истории семьи. Все говорит о том, что начиная с путешествия Николая различные распорядители, в том числе вице-канцлер Александр Михайлович и посол Дмитрий Михайлович, сконструировали эталонный образец такого вояжа, и в дальнейшем его длительность, маршрут, общая концепция повторялись от племянника к племяннику, при этом Страсбургский университет стал отправным пунктом для обучения, а затем и поездки по европейским странам.

Впрочем, эти черты в определенной степени повторяются также за пределами узкого семейного круга Голицыных и, как нам кажется, характеризуют бóльшую часть путешествий молодых русских аристократов того времени. Попытаемся их описать.

География путешествия варьируется, но эти изменения относятся скорее к порядку следования через различные страны, чем к их набору, который остается для всех путешественников примерно одним и тем же. Маршрут определяется несколькими географическими императивами. Что касается климата, то летом надо избегать Италии и юга Франции, зимой – Швейцарии. В качестве целей посещения предпочтительны большие и малые столичные города и, если получится, королевские дворы. Можно различить и своего рода «тематические» мотивации. Швейцария привлекает прежде всего альпийскими пейзажами, но в то же время институтами (историей ее конституции, Женевой), которые, впрочем, представляют для путешественников основной предмет интереса также в Англии и во Франции; экономические достопримечательности сосредоточены главным образом в Англии, однако их немало, например, и в Швейцарии, и во Франции (например, солеварни). Особое место занимают «морские порты»: им отдается предпочтение в любой стране, имеющей такие города; единственное исключение составляют германские государства, где посещают только Гамбург. Италии в конструкции путешествия неизменно принадлежит ключевое и ничем не заменимое место, ее отсутствие в маршруте может быть только случайным. Обычный тур по Италии требует не менее восьми месяцев, чаще – года и, таким образом, составляет от трети до половины всего путешествия. Пребывание в Риме, столице Древнего мира, религиозной столице и во все большей мере столице изобразительных искусств, признается важнейшим элементом итальянского тура. Вокруг Неаполя находятся вновь открываемые памятники Античности; к тому же это крупный город, столица одного из итальянских королевств. Венеция несколько отступает на задний план, но, судя по всему, не так далеко, как в поездках западных путешественников: приезд в этот город часто приурочивают ко дню Вознесения Господня, чтобы присутствовать на празднике «Бракосочетания с морем»; кроме того, Венеция – удобный транзитный пункт, если предполагается продолжить путешествие в Австрии. В целом Италия предстает страной прекрасного, страной искусств.

Вторым по значимости полюсом притяжения становится Франция, прежде всего благодаря морским портам на средиземноморском и на атлантическом побережье и, разумеется, Парижу, в котором нельзя не побывать, но в котором нельзя и надолго задерживаться (ограничиваясь порой несколькими неделями), поскольку молодые люди подвергаются в этом городе разного рода опасностям. Не говоря уже о необходимости изучения языка, которая служит принципиально важной мотивацией, Франция остается в первую очередь страной развитых форм социабельности и влиятельных интеллектуальных кружков и салонов: по этой причине даже случайная встреча путешественника с аббатом Рейналем, Мерсье или Вольтером делается в дальнейшем предметом частых многозначительных рассказов, почти так же, как если бы дело шло о каком-либо герцоге или кардинале; равным образом применительно к Италии предметом хвастовства может становиться интерес, который рассказчик вызвал у какого-нибудь римского художника вроде Геккерта или, например, у болонского кардинала Буонкомпаньо. Хотя эта итало-французская ось по-прежнему играет ведущую роль, она все чаще дополняется третьим полюсом, которым становится тур по Англии, – хотя пребывание в Лондоне, вообще говоря, сопряжено с такими же нежелательными обстоятельствами, что и жизнь в Париже. Возрастающая притягательность британского мира для русских аристократов обусловлена несколькими факторами, которые прямо упоминаются во многих тогдашних письмах: это тамошние правительственные учреждения, промышленность, жизнь дворянства в поместьях, его аграрные и экономические практики. Это дворянство привлекает русских своим повседневным бытом, будто бы доступным и простым в сравнении с французскими салонами и двором, который, судя по письменным свидетельствам, был гораздо более закрытым [1226]и где могли себя непринужденно чувствовать лишь немногие счастливцы, да и то благодаря рекомендательным письмам от влиятельных лиц (такими письмами Дмитрий Михайлович Голицын снабдил своих племянников, Наталия Петровна Голицына – своих сыновей…). К этим трем основным странам добавляются Швейцария, оцениваемая очень высоко, Голландия и, все чаще, Южные Нидерланды (Брюссель, крайне модный Спа): они перестают быть только пунктом транзита, превращаясь в самостоятельный туристический объект. Более скромно в этом отношении выглядят германские государства и Австрия (включая Венгрию, Прагу и т. д.). Впрочем, Берлин, не говоря уже о Вене, всегда заслуживает того, чтобы погостить у русского посла; кроме того, германские дворы ценят за то, что они более доступны, чем, например, Версаль. Испанию и Португалию, Данию и Швецию по-прежнему посещают лишь в исключительных случаях, но все же их появление в списке посещаемых стран – к примеру, после восстановления в начале 1760‐х годов дипломатических отношений между Россией и Испанией – не выглядит чем-то необычным, по крайней мере в теории.