Лоуренс Харрисон - Евреи, конфуцианцы и протестанты. Культурный капитал и конец мультикультурализма

Здесь я отсылаю читателя к первому абзацу того раздела главы 2, где сформулирован первый вывод нашего исследования 117 стран, сгруппированных по признаку господствующей религии. Я более детально проиллюстрирую этот вывод на примере одного представителя группы «чемпионов прогресса», т.е. скандинавских стран, а именно Швеции, и одного представителя группы «серебряных призеров» — Великобритании и ее отпрыска США. В число «серебряных призеров» входят другие развитые англо-протестантские общества: Канада, Австралия, Новая Зеландия, а теперь и «афросаксонский» Барбадос, который, занимая 42-е место по Индексу развития человеческого потенциала ООН, оказывается в высшей категории развитых стран, т.е. в «первом мире».

В середине XIX в. Швеция была одной из беднейших европейских стран. Это было время, когда большое число шведов (а также норвежцев и финнов) эмигрировали в США, в особенности (это касается шведов и норвежцев) в Висконсин и Миннесоту, два наиболее прогрессивных штата [180] В статье «Гражданская культура» («Civic Culture») в журнале Scientific American (June 2004) Роджер Дойл пишет: «Политологи Том У. Райс из Университета штата Айова и Ян Л. Фельдман из Университета штата Вермонт измерили уровень гражданской культуры среди групп потомков иммигрантов в США различного происхождения. Они обнаружили, что американцы скандинавского и британского происхождения обладают самым высоким уровнем гражданской культуры». . Сегодня же скандинавские страны привлекают иммигрантов.

Экономический подъем, начавшийся в 60-х гг. XIX в., сопровождался развитием демократического правления, кульминацией чего стало введение в 1921 г. всеобщего и равного избирательного права. Однако корни развитой системы социального обеспечения в Швеции уходят глубже, по крайней мере в XVII в., когда производство железа осуществлялось в малых местных общинах, в которых собственники литейных заводов, проявляя патернализм в отношениях с наемными работниками, одновременно ощущали ответственность за их благосостояние. На протяжении веков эта социальная ответственность перешла к сильному государству и сильной независимой системе гражданской службы, корни которой уходят еще глубже, в XVI в.

Однако можно задаться вопросом: почему эта разновидность социально ответственного менеджмента, нетипичная для того времени, появилась именно в Швеции? И почему крестьяне получили право голоса в политических делах еще в XVI в.? Ученые из Уппсальского университета, историк Даг Бланк и политолог Торлейф Петтерссон, указывают в качестве причины установление лютеранства в Швеции в XVI в. [181] Dag Blanck and Thorleiff Pettersson, “Strong Governance and Civic Participation,” in Lawrence Harrison and Peter Berger, eds., Developing Cultures: Case Studies , pp. 483—498. . Они приводят высказывание Нильса Экедаля: «Через истинную лютеранскую веру и через послушание теократической монархии люди Швеции были связаны друг с другом в одну общину, которая объединила подданных королевства в одну душу» [182] Ibid., p. 489. . Это приводит на ум наблюдение Дэвида Хекта Фишера (см. главу 1): «Пуритане [Массачусетса] верили, что связаны друг с другом узами благочестия. Один из их лидеров говорил им, что они должны “видеть себя связанными в единый узел любви и считать себя обязанными служить друг другу благодаря этим очень тесным и сильным узам”».

Бланк и Петтерссон также указывают на глубокое влияние, которое оказало лютеранство на образование. В 50-х годах XIX в. неграмотных среди шведов было менее 10% — вероятно, наряду с Шотландией, в то время это был самый низкий показатель в мире. Но они также отмечают, что большинство шведов больше не ходят в церковь.

Пер Альбин Ханссон, премьер-министр Швеции с 1932 по 1946 г., трансформировал идею социальной справедливости в метафору «дома». Я привожу здесь соответствующую цитату ввиду ее релевантности и красноречия: «Основа дома — единство душ и общие чувства. Хороший дом никого не наделяет привилегиями и не оставляет непризнанным, он не знает ни любимчиков, ни пасынков. В нем никто не смотрит на другого свысока, никто не пытается получить выгоду за чужой счет, а более сильный не грабит и не угнетает более слабого. В хорошем доме господствуют равенство, внимательность, сотрудничество и готовность прийти на помощь. Если применить сказанное к дому всех граждан, то это означает разрушение всех социальных и экономических барьеров, разделяющих сегодня граждан на привилегированных и обездоленных, на правителей и подданных, на богатых и бедных, на пресыщенных и нищих, на грабителей и ограбленных» [183] Цит. по: ibid., р. 9. .

В завершение Бланк и Петтерссон подчеркивают две ключевые гражданские добродетели шведов: готовность следовать правилам и нормам общества и готовность участвовать в их создании.

В своей последней книге «Кто мы? Вызовы американской национальной идентичности» Сэмюэл Хантингтон посвятил отдельную главу англо-протестантской культуре, о которой он написал: «Почти четыре столетия эта культура первопоселенцев оставалась основным элементом американской идентичности» [184] Samuel Huntington, Who Are We? The Challenges to America's National Identity (New York: Simon and Schuster, 2004), p. 59. [ Хантингтон С. Кто мы? Вызовы американской национальной идентичности. М.: ACT, 2008. С. 104.] . В чем суть англо-протестантской культуры? Каковы главные особенности этого продукта «нонконформистской, евангелической природы американского протестантизма»? [185] Ibid., р. 75. Хантингтон указывает на «американское кредо» — термин, ставший популярным благодаря Гуннару Мюрдалю (шведу, ставшему лауреатом Нобелевской премии по экономике); в опубликованной в 1944 г. книге «Американская дилемма» «Мюрдаль рассуждал о “достоинстве, присущем каждому человеку, о фундаментальном равенстве всех людей, о неотъемлемых правах человека на свободу, справедливость и равные возможности”» [186] Gunnar Myrdal, An American Dilemma (New York: Harper, 1944), Vol. 1, p. 495. [Цит. по: Хантингтон С. Указ соч. С. 116.] .

Трудовая этика и индивидуальная ответственность также занимают центральное место в англо-протестантской культуре в качестве противоположности иерархии. Хантингтон отмечает: «Трудовая этика — ключевое понятие протестантской культуры, и с самого начала американская религия была религией труда. В других обществах базовыми источниками статуса и легитимности служили традиции, классовое и социальное положение, этническая и семейная принадлежность; в Америке таким источником был труд. И аристократические, и социалистические общества принижают значение труда; общество буржуазное восхваляет труд. Америка, эта квинтэссенция буржуазного общества, превозносила и превозносит труд» [187] Huntington, Who Are We? , p. 71. [ Хантингтон С. Указ. соч. С. 122.] .