Вадим Чекунов - Китай

Вам кажется фантастическим мой предыдущий пример? Мне тоже так казалось. Минут двадцать. Ровно до того момента, когда я увидел еще одного камикадзе с педалями, беззаботно катящего по своим неотложным делам. Навстречу самосвалу.

А этот ваш гудок. Менее прогрессивное человечество придумало шлемы и ремни безопасности, китайцы придумали гудок – универсальное средство самообороны на дороге! «Вот я погудел, – думает китайский ас, – теперь можно закрыть глаза ушами, я в безопасности!» Уверен, что именно так полагал водитель автобуса, который на моих глазах въезжал на перекресток одного маленького провинциального городка. Проблема в том, что минутой раньше то же самое подумал водитель второго автобуса, и поэтому, по всем законам жанра, незамедлительно въехал в бок первому. Хорошо хоть скорости были небольшие, поэтому серьезно пострадали лишь оба шофера – им накостыляли по шее активисты из толпы.

Китайцы, я понимаю, что вы не худшие водители на свете. Но помните, те, кто хуже вас, не претендуют на мировое господство, они еще даже не очень уверенно пользуются туалетной бумагой. Поэтому, раз вы – великая нация, надо что-то решать. Мне кажется, вас не очень эффективно наказывают. Взять, например, штрафы. Не знаю, сколько вы платите за ту ерунду, что творите на дороге, но, по ощущениям, платите вы мало. Предлагаю штрафы утроить, а рецидивистов лишать права обедать в двенадцать часов. Ну, чтоб наверняка, сразу по всем вашим болевым точкам. И посмотрим, захочется ли вам после этого погудеть.

Короче, думаю, вы меня поняли, а если нет, то резюмирую: можно всю жизнь пить настой на перьях жар-птицы и рассчитывать на наследственное долголетие, а потом в момент кончиться под колесами бодрого крестьянина, у которого нет времени тормозить. Поэтому берегите себя, китайцы. Ну и кончайте возить детей в ведрах и впятером садиться на мопед – на вас же лаоваи смотрят, наконец, постыдитесь хотя бы их.

Всего вам хорошего, обнимаю.

Соседи до двух часов ночи убивали друг друга. Впервые – до этого лишь пару раз в месяц били ненужную посуду и успокаивались, ну мало ли у кого какие подвижные игры перед сном. А тут неожиданно перешли на новый уровень: баба заходит в такие ультразвуковые виражи, как только китайские женщины умеют – у меня от них начинают ныть зубы, мужик хрипло воет на протяжном кантонском. Может, посуда закончилась?

Поддавшись эгоистичному желанию выспаться, сообщил «куда следует» – у нас в доме за этими кавычками скрывается консьерж. Пришли четверо в мятых галстуках, минут десять пыхтели у соседских дверей, не решаясь постучать: дверь, в отличие от моего сна, святая частная собственность, неприкосновенная чуть ли не именем Будды. В итоге нашли альтернативу – позвонили в звонок, он вроде как менее неприкосновенный, даже наоборот, специально создан для нарушения семейного уюта. Секунд десять невнятной бубнежки, звук шагов в общем коридоре – и наступает долгожданная тишина. Что за странные проблемы, которые можно решить, позвонив в дверь?

В этой истории нет ангелов и нет злодеев, нет начала и нет конца. Есть только утренняя серость за окном и невыспавшийся я, вяло ковыряющий сухой старбаксовский штрудель в ожидании автобуса.

В гонконгском районе, где я снимаю квартиру, живет много индийских семей. В целом они спокойные, неконфликтные, и даже немного добавляют красок, когда надевают свои национальные костюмы и празднуют веселый праздник Дивали.

Но не все безоблачно на небосводе совместного проживания. Недавно в фейсбучей группе нашего жилого комплекса появился резонансный пост, вызвавший активные бурления общественности. Одна индийская тетушка, не особо выбирая выражения, пожаловалась на китайского соседа, вызвавшего охрану, когда она готовила свой фирменный карри. Группа быстрого реагирования тщательно осмотрела квартиру и, не найдя там лаборатории по изготовлению биологического оружия, ушла, но осадочек, как говорится, остался. Тетка клокотала, как котел с батер-чикеном, и жаждала мести, о чем заявила публично:

«С сегодняшнего дня я буду готовить карри каждый день! У меня есть рецепты желтого, красного и зеленого карри, карри с бараниной, с курицей, с рыбой и 1 000 000. вегетарианских комбинаций. Закончив с индийским разновидностями (их хватит примерно на несколько световых лет), я перейду сначала к пакистанским, а потом к тайским, малайзийским и филиппинским рецептам. Когда закончатся и они, я и моя мать начнем сами придумывать новые виды карри! Внимание, с сегодняшнего дня я объявляю моему соседу кулинарную войну!»

Остается лишь порадоваться, что я живу довольно далеко от этого карри-апокалипсиса, а также посочувствовать его ни в чем не повинным жертвам – остальным соседям по этажу, а так же теткиному мужу и детям. Дай бог, чтобы для них все закончилось быстро и безболезненно.

– Привет, давно не виделись! – говорит знакомый китаец, заходя в кабинет и протягивая конфету, похожую на козинаки: – Это для тебя, попробуй.

– Привет-привет! – я беру угощение, но на всякий случай интересуюсь: – Что это? Откуда?

– Орехи в меду. Из Сычуаня. Очень вкусно, правда, – слышу в ответ. В голове на всю мощность включается сирена: «Сычуань! Сычуань! Опасность, опасность!», но я лишь говорю:

– Спасибо, не хочу. У них там, наверное, и конфеты острые.

– Обязательно попробуй, – настаивает китаец. – Она совсем не острая. Очень вкусная, я всех угощал и специально для тебя сохранил несколько.

Осматриваю конфету на предмет вкраплений красного перца и все же решаюсь попробовать, не обижать же человека.

– Ну как? – интересуется он. – Острая или нет?

– Да вроде нормально, – отвечаю. – Спасибо, очень вкусно.

Kитаец довольно кивает и уходит.

Сычуаньские деликатесы интересны тем, что их убойный эффект зачастую проявляется не сразу, этакий гастрономический садизм с часовым механизмом. В этот раз, например, рот стал постепенно неметь, когда мы уже спускались к машине, минут через десять.

Интересуюсь:

– Ну и что за гадость ты мне подсунул?

– А что такое? Ты же сказал, что вкусно! – удивляется китаец.

– Ну да, было вкусно. А теперь как будто у стоматолога под наркозом побывал, левую часть рта вообще не чувствую.