Коллектив авторов - Блокадные нарративы

Гинзбург Л . Проходящие характеры. Проза военных лет. Записки блокадного человека / Под ред. Э. Ван Баскирк и А. Зорина. М.: Новое издательство, 2011. С. 17–59. Описание рукописи см.: Там же. С. 557–558. Рукопись не была озаглавлена автором – название выбрали составители, воспользовавшись «ключом» из «Записок блокадного человека»: «Такова блокадная история О., рассказ о жалости и о жестокости…» (с. 353). Немецкий перевод был опубликован в: Ginsburg L . Aufzeichnungen eines Blockademenschen. Berlin: Bibliothek Suhrkamp, 2014; английский перевод, выполненный Анджелой Ливингстон, готовится к публикации: Eadem. Notes from the Blockade / Ed. by E. Van Buskirk. London: Penguin Random House, 2016. Обсуждение связей «Записок блокадного человека» и «Рассказа о жалости и о жестокости» см.: Van Buskirk E . Lydia Ginzburg’s Prose: Reality in Search of Literature. Princeton: Princeton University Press, 2016. P. 196–221, где более глубоко рассматривается тема, затронутая в статье: Van Buskirk E. Recovering the Past for the Future: Guilt, Memory, and Lidiia Ginzburg’s Notes of a Blockade Person // Slavic Review. 2010. № 69. Vol. 2. P. 281–305, и в работе «Личный и исторический опыт в блокадной прозе Лидии Гинзбург», вошедшей в том «Проходящие характеры» (с. 506–530).

См. мою дискуссию о соотношениях между виной, памятью и историей, а также сравнение Герцена и Гинзбург: Van Buskirk E. Lydia Ginzburg’s Prose: Reality in Search of Literature. Р. 196–221; см. также более ранние варианты этой главы, перечисленные в конце предыдущей сноски.

Свежее обсуждение вопроса одержимости Толстого темой смерти см. в: Paperno I . «Who, What am I?» Tolstoy Struggles to Narrate the Self. Ithaca: Cornell University Press, 2014. P. 128–157.

Некоторые параграфы этой статьи представляют собой переработанную версию глав из моей книги: Van Buskirk E . Lydia Ginzburg’s Prose: Reality in Search of Literature. Princeton: Princeton University Press, 2016 (© 2015 Princeton University Press) – и повторно использованы с разрешения правообладателя. Там же (с. 26–68) представлено более развернутое обсуждение отношений между темой смерти, этики, творчества, нарратива и постиндивидуалистической личности в мысли и сочинениях Лидии Гинзбург.

Гинзбург Л . Записные книжки. Воспоминания. Эссе. СПб.: Искусство-СПб, 2002. С 275.

В «Заблуждении воли» у Оттера (или Эна, в опубликованном варианте его зовут так) умирает отец. Их отношения описаны скупо: «У старика когда-то была жена, с которой он быстро разошелся, и единственный сын жил с матерью (она умерла, когда он был еще юношей), а к отцу ходил в гости» ( Гинзбург Л. Записные книжки. С. 590). Однако «тетка» показана как сестра, а не как жена старика. «Рассказ о жалости и о жестокости» автобиографичен в более прямом смысле – здесь эта пара представлена как муж и жена, а Оттер уже не единственный ребенок – у него есть брат V. (списанный с Виктора Типота).

Название «Заблуждение воли» прямо отсылает к Артуру Шопенгауэру. Гинзбург пишет: «Шопенгауэру принадлежит мысль, что раскаяние – казнь воли, которая сделала не то, что она хотела. Глубинная воля, постигающая свое единство с другими, сама себя не узнала. Ее запутали поверхностные хотения злобы, корысти, тщеславия, малодушия, лени» ( Гинзбург Л. Записные книжки. С. 584). Примат «воли» также демонстрирует приверженность Гинзбург ницшеанским, постромантическим идеям. Оттер – это человек с «глубокой верой в неограниченные возможности человеческого хотения» (это напоминает «Записки из подполья» Достоевского; Гинзбург Л. Проходящие характеры. С. 29).

«Заблуждение воли» ( Гинзбург Л. Записные книжки. С. 583). В «Мысли, описавшей круг» Гинзбург и один из ее ученых собеседников (классик) противопоставляют «имманентных людей» «трансцендентным»: первые «как-то переживают ценность в себе», тогда как последним «необходимо, чтобы крайняя ценность лежала вовне» (Там же. С. 572). Это философский диспут (Гинзбург и ее собеседник, например, ссылаются на Шопенгауэра), но не ясно, отсылают ли они к трансцендентальному субъекту Канта как к чему-то лежащему за пределами опыта (Там же. С. 572–574).

Там же. С. 574.

Там же. С. 583.

Там же.

Черновики к «Заблуждению воли» см.: ОР РНБ. Ф. 1377. Я проводила большую часть своих разысканий в то время, когда существенная часть архива находилась на попечении Александра Кушнера, душеприказчика Гинзбург. Сейчас архив целиком располагается в Российской государственной библиотеке, где я продолжила проводить разыскания по мере того, как фонд вносили в каталог. Поскольку каталог не был закончен, я ссылаюсь на рукопись, используя общий номер фонда Гинзбург. Я очень признательна Александру Кушнеру за поддержку моего исследования, а также Марине Любимовой и другим работникам отдела рукописей Российской государственной библиотеки.

Там же.

Гинзбург Л. Записные книжки. С. 610. Ранее в этом фрагменте проясняется, что такое логика: «…не то эмпирическое месиво мгновений, равноправных в своей бессмысленности, не то тупая последовательность мгновений, поочередно отменяющих друг друга. И последнее из мгновений – смерть, которая отменяет все. Такова логика достигшего предела индивидуализма. Но сильнее логики…»

«Мысль, описавшая круг». Там же. С. 581. Догадка Гинзбург о том, что сила раскаяния происходит из его принадлежности одновременно к настоящему и прошлому, напоминает то, как исследователи травмы, такие как Бессель ван дер Колк и Онно ван дер Харт, описывали травматическую память – как «безвременную», не имеющую ни начала, ни середины, ни конца. Согласно их теории, травматические воспоминания вторгаются в настоящее как фрагментарная чувствительность или моторные ощущения до тех пор, пока они не будут проработаны и встроены в нарратив ( van der Kolk B. A., van der Hart O. The Intrusive Past: The Flexibility of Memory and the Engraving of Trauma // Trauma: Explorations in Memory / Ed. by C. Caruth. Baltimore: Johns Hopkins University Press, 1995. P. 176–177). Задача статьи – восстановить в правах вклад ранних психологических исследований травмы, в особенности Пьера Жане (чьи работы Гинзбург, скорее всего, знала), сопоставив их с новейшими исследованиями, в том числе в нейро- и когнитивных науках.

Гинзбург Л. Записные книжки. С. 584. Немецкий философ Макс Шелер, особенно популярный в 1920-х годах, назвал покаяние «самой революционной силой в мире морали», поскольку оно дает личности возможность «полностью» переродиться после искупления вины ( Scheler M . Repentance and Rebirth // Scheler M. On the Eternal in Man / Тrans. by Bernard Noble. London: SCM Press Ltd, 1960. P. 35–65 (цитируемые фразы – на с. 56 и 53)). Атеистка Гинзбург не наделяет покаяние силой высвобождения или трансформации; скорее она использует его для доказательства непрерывности существования.