Жером Пикон - Жанна Ланвен

Незадавшееся начало и нежданная отсрочка строительства позволили, однако, внести изменения в проект: на третий этаж провели воду, и, более того, появился новый этаж – пятый. Четыре комнаты для персонала были снабжены новым «возмутительным» предметом роскоши – умывальником.

Предполагаемое здесь «ателье» превратилось в маленький концертный зал. Новая неудача: предполагаемое для этого чердачного этажа отопление показалось администрации недостаточным, несмотря на хорошую изоляцию, также критиковались небольшие окна в комнатах.

Сюэ под началом у Жанны работал ничуть не меньше ее слуг и горничных, как было принято в былые времена.

Не было воды, освещения не хватало, люди мерзли. Не теряя драгоценного времени, архитектор перенес на бумагу последний план, на этот раз вполне всех удовлетворивший. Разрешение на строительство получили 27 августа 1930 года. Быстрота, с которой все делалось до сих пор, позволяла предположить, что перестройки скоро начнутся.

Потом Сюэ перешел в ведение Мари-Бланш, начиналась перекраска комнат. Выбранные декоративные элементы, ритм и оттенки сильно контрастировали с тем, как оформлялось жилище Жанны, противопоставляя строгость и простоту роскошному яркому дизайну Рато, с бронзой и бисером…

Удивительный золотой лак, животные, букеты и древесная кора, мрамор и металл – все то, что кутюрье собирала у себя, ее дочь поменяла на просто оформленное пространство: прямые карнизы, плинтусы и углы. Там все блики поглощались тусклым мерцанием бронзы, а здесь свет не встречал препятствий, отражаясь от светлых стен. Предметов немного, они не нарушали порядок и симметричность. Бра прикреплены очень высоко, что создавало эффект городских фонарей, много фарфора, конечно белого, мебель из крашеного дерева почти сливалась со стенами того же оттенка [604] Некоторые части оригинальной отделки Луи Сюэ видны на иллюстрациях к статье «На Антибах и в Париже у графини Жан де Полиньяк», напечатанной в 1935 г. в журнале Plaisirs de France . На многих фотографиях Франсуа Коллераможно увидеть, в частности, вход в салон и большую спальню. В отличие от строгой простоты этой отделки, на фотографии, размещеннойна страницах 106 и 107 книги Hommage (collectif) a Marie-Blanche comtesse Jeande Polingnac , изображено творение дизайнера интерьера и декоратора ЭмилиоТерри. Без сомнения, сделана уже спустя некоторое время; на ней показаначасть коллекций картин Жанны Ланвен в 1950-е гг., как следует из подписи. .

Мало картин или скульптур, только фрески, заказанные Кристиану Берару. Он сделал так, что они казались временными или незаконченными, поскольку не покрывали все стены полностью, а были нарисованы несимметричными кусками, создавая эффект старинных, не полностью сохранившихся фресок. В столовой художник нарисовал множество сценок. На одной изображалась мадонна с младенцем на фоне морского пейзажа, в экстазе слушающая флейтиста, сидящего рядом, чья фигура скопировнаа с картины «Аполлон и Марсий» Перуджино [605] П е р у д ж и н о, Пьетро (1446–1524) – итальянский живописец эпохи Возрождения, представитель умбрийской школы. в Лувре, только одетого в брюки и пару сандалий. На другой изображались два флорентийских господина, живших в начале XV века, увлеченных беседой. На картине они видны нам по пояс и помещены на высоту примерно три метра, на фронтон, с которого словно осыпалась штукатурка. Эта фреска снизу производила такое забавное впечатление, что ее намеренная причудливость не раздражала [606] См.: Waldemar Georges . Louis Sue, Paris, Arts et Industrie, 1952. 430 Жером Пикон .

Единственной уступкой стилю арабесок и замысловатых орнаментов, которые так любила Жанна Ланвен, стала спальня: бирюзовые стены украшали уже упоминавшиеся венецианские буазери [607] От фр. Boiserie – декоративное украшение резными деревянными панелями стен дворцов и поместий. – Прим. пер. , купленные у антиквара Бароцци. На кровати – покрывало из редкой старинной ткани с большими цветами, тайная дань вкусу матери графини, питавшей слабость к такого рода вещам. Правда, особняк Мари-Бланш, превратившийся в музыкальный салон, все-таки не стал семейным гнездом, но это оставалось тайной для посторонних.

Дом графини де Полиньяк служил ее друзьям, они приходили туда без церемоний и в будни, и в праздники, болтали, пели…

Она играла перед гостями то кусочек из Рихарда Штрауса, то прелестные пьесы Шабрие, своего любимого композитора, или тихонько напевала невероятные мелодии Андре Мессаже [608] М е с с а ж е, Андре Шарль Проспер (1853–1929) – французский композитор, органист, пианист и дирижер, член Акакдемии изящных искусств. 431ЖАННА ЛАНВЕН , например, из «Невесты по лотерее», потому что любила парадоксы, бунтарство, всегда предпочитая малые жанры.

У нее существовала традиция устраивать концерты для близких в воскресенье вечером после обеда, в «ателье» на верхнем этаже. Коцерты Винаретты Зингер и «Музыкальные среды» Нади Буланже, которые Мари-Бланш посещала или устраивала у себя, только отдаленно напоминали ее «дневные встречи», потому что первые посвящались, в основном, исполнению современных произведений, а вторые – старинной музыке.

У Мари-Бланш исполнялись, в первую очередь, произведения ее гостей и репертуар французской музыкальной сцены начала ХХ века – Форе, Дебюсси…

Вечера случались и спонтанно, и назначались на определенную дату, но всегда проходили для своих, в дружеской компании, с шутками и весельем, так помогавшим скоротать пустые дни.

Среди близких друзей, забав и смеха процветал параллельный мир, принадлежавший только им. Там велись разговоры о том, как в их «клубе» проходили «экстатические или сладостно-нежные проповеди Р.П. Бобо, эксцентричные выступления лорда Дадсли, велись страстные повествования княгини Путоф, по прозванию «Гнев Божий», и безумные разговоры ее сестры, маркизы Бурреле д’Эрремор [609] Colltctif. Hommage a Marie-Blanche… Ibid. P. 100, рассказано Анри Соге. . Они много курили в этом доме, который Моран назвал «самой элегантной курильней Парижа» [610] Paul Morand . Journal inutile, 1973–1976, Paris, Gallimard, 2001, vol. 2. P. 247. 432 Жером Пикон .

Несмотря на то что отношения с матерью стали спокойнее, Мари-Бланш оставалась очаровательным капризным подростком, оберегавшим свои секреты. Да и сама кутюрье остерегалась появляться в кругу друзей дочери и по воскресеньям, и в будние дни. Единственное, что выходило за рамки этого правила, что, в сущности, должно было защитить их обеих, – это сюрпризы. Жанна знала, как немного волшебства радует даже самую пресыщенную компанию. «Однажды вечером, когда я ужинала на улице Барбе-де-Жуи (прелестный вечер в кругу своих), – вспоминал Жермен Бомон, друг Колетт, – во время десерта принесли большую картонку для нашей хозяйки, которая улыбнулась и сказала, что это ее мать, мадам Ланвен, прислала ей платье. Уверенность, с какой это было сказано, не оставляет сомнений в том, что такие подарки случались нередко. Она предложила подождать и открыть картонку позже, но гости упросили ее не откладывать, и вот шелковая бумага летит на пол, перед нами серебристое платье. Именно такое платье, что подошло бы молодой женщине в расцвете сил, совсем не кокетливое, но так совершенно изготовленное, что выглядело очень изысканным и простым одновременно. И сама Мари-Бланш была похожа на принцессу из сказки, несмотря на любое колдовство, сохранявшая изящество и грацию, одета ли она в лохмотья или золото, золу или шелк» [611] Collectif. Hommage a Marie-Blanche… Ibid. PP. 19–20. 433ЖАННА ЛАНВЕН .