Александр Севастьянов - Уклоны, загибы и задвиги в русском движении

Важность данного фланга также самоочевидна.

Она состоит прежде всего в том, что сколько-нибудь массовую народную мобилизацию, как мы убедились на практике, возможно организовать только на волне сопротивления нашествию иноплеменных. Это нашествие — каждодневная реальность, с которой сталкивается любой русский человек в городах и селах нашей Родины. Она касается его непосредственно и вызывает естественное возмущение и желание борьбы, уходящее корнями в глубочайшие слои нашей психики, к самым базовым инстинктам, присущим всему живому. Это инстинкт защиты территории и продолжения рода, безошибочно различающие смертельную угрозу в массовом появлении инородцев, заметно отличающихся внешним видом от коренного населения. (В Москве в последнее время очень заметны стали уже не только кавказцы и азиаты, но и негры.) А угроза базовым инстинктам немедленно вызывает агрессивную реакцию защиты.

Попытки справиться с данными инстинктами и аффектами бессмысленны и опасны, чреваты психической неполноценностью для тех, кто поддастся на призывы толерантности и политкорректности. Ведь всякий начинающий психиатр знает, что результатом подавления инстинктов неизбежно становится невроз. «Пусть ваши дети будут лучше невротиками, только бы не скинхедами! — скажет, вероятно, мигрант-инородец. — Ведь так нам спокойней жить!» «Нет уж, пусть мои дети будут лучше скинхедами, нежели невротиками: ведь так для нас здоровее!», — возразит любой нормальный русский родитель.

Ситуация обостряется ещё и тем, что у нас перед глазами — внушающий ужас и жалость пример вымирающей в условиях аналогичного, только ещё более массового и беспощадного, нашествия Европы или стоящих на пороге второй гражданской войны (между цветными и белыми) США. И доносящиеся оттуда предсмертные хрипы и зовы о помощи наших братьев по расе — я имею в виду известные у нас книги Д. Дюка, П. Бьюкенена, Г. Фая и т. п. — внушают нам мысль о необходимости борьбы не на жизнь, а на смерть. И мирный, ненасильственный характер нашествия, вторжения и оккупации никого, конечно, не может ввести в заблуждение: ведь в итоге «нас» становится всё меньше (в абсолютных и относительных цифрах), а «их» — всё больше. «Им» достаётся наследие наших отцов, наши территории, наши женщины. О каком продолжении нашего рода можно говорить в таких условиях?! Мы просто обязаны бороться с нашествием во имя жизни наших детей. Ещё в 2000 году этому аспекту нашей жизни и борьбы была посвящена моя брошюра «Итоги ХХ века для России. Европа, Америка и Россия: этнодемографические и этнополитические аспекты современной истории». Ни компромиссы, ни капитулянтство в этом вопросе неуместны, поскольку сам вопрос звучит как «быть или не быть?».

Все эти осознанные или смутно ощущаемые причины привели к тому, что наиболее успешными, эффективными и популярными у нас сегодня являются формальные (ДПНИ, Славянский Союз и т. д.) или неформальные (скинхеды и т. д.) объединения, готовые к уличным акциям, в том числе массовым, направленным против пришельцев. С этими объединениями нередко олицетворяют всё русское движение вообще (иногда с враждебной целью его демонизации). Но в действительности это лишь видимая часть айсберга русского национализма, скрыто растущего в недрах общества. Отчетливое понимание того, что ни революций, ни восстаний в ближайшей перспективе не предвидится, ни в коем случае не означает, что мы должны расслабляться и терять готовность к широким народным выступлениям. Практика показала, что уличные действия, в том числе партизанские, это единственное, что на самом деле беспокоит как нежелательных мигрантов, так и защищающую их власть. Важные сами по себе, непосредственно, массовые акции нужны ещё и потому, что сохраняют в народе чувство локтя, навыки совместной борьбы, не дают увянуть росткам русской консолидации, готовят ядро таких мероприятий, как «Русский Марш» и т. п., напоминают народу, что в его среде есть ещё претенденты на роль народных защитников и героев. Поэтому названное направление притягивает к себе пассионариев, людей действия, молодёжь — и в этом ещё один его позитивный смысл «школы молодого бойца».

Наименее важный по своему объективному значению, но при этом наиболее массовый, наиболее зримый, наглядный, наиболее понятный народным массам, а потому наиболее популярный, расово-антропологический (антииммиграционный) фланг отлично подходит как на роль локомотива совместных массовых мероприятий, так и на роль основного ньюсмейкера русского движения, главного инструмента пиара.

Вместе с тем, понятно, что при всей важности нашей защиты от нашествия, данный фланг не самодостаточен. Он имеет узко-целевое и подчиненное назначение, занимая лишь ограниченную нишу в широком спектре задач русского движения в целом. Больше того: главная и единственная задача антииммиграционного фланга не может быть решена не только в обгон, но даже и в отрыве от задач, стоящих перед центральным и антисионистским секторами русского фронта. На одной идее борьбы с мигрантами не выстроишь ни теории, ни программы русского движения в целом. И вообще далеко в политике не уедешь. А вне понимания еврейского фактора невозможно выстроить и верную стратегию и тактику борьбы с миграцией.

Здесь мы видим существенное противоречие. Которое, к сожалению, на практике выливается в претензию данного фланга на самодостаточность и даже на главенство в русском движении. А что хуже всего, в результате таких претензий возникает расстыковка между флангами в понимании стратегии всего движения. Это касается, в первую очередь, определения своего места в глобальном конфликте цивилизаций: еврейской (подчинившей себе Запад и прикрывающейся «иудео-христианством») и мусульманской.

Указанный непримиримый конфликт, по сути своей — мировая война, проходит и через Россию, отражаясь зеркально в нашем движении, заставляя русских волей-неволей определяться: с кем и против кого дружить. А поскольку абсолютное большинство мигрантов и иных конфликтогенных иноплеменников в нашей стране являются «этническими мусульманами» (азербайджанцы, таджики, киргизы, узбеки, чеченцы, дагестанцы, башкиры и др.), это легко приводит к аберрациям (искажениям) в сознании русских людей, к своего рода обману зрения. За деревьями они перестают видеть лес, перестают понимать, что миграционная проблема и проблема наших отношений с мусульманами носит вторичный, производный характер по отношению к глобальной политике мирового еврейства. Что это лишь разменная, искусно разыгранная карта в очень большой игре. Люди верят своим глазам и не верят «далёким от жизни» теоретикам-политологам, этнополитикам, забывая о том, что нет ничего практичнее, ближе к жизни, чем именно верная теория, ибо она строится на знании таких глубинных фактов и закономерностей, которые недоступны поверхностному взгляду обывателя. В итоге, к сожалению, многие в русском движении (именно на этом его фланге) склонны бывают скорее вступить в союз с еврейством против мусульман, нежели наоборот. Мол, ради избавления от чумы нашествия — хоть к дьяволу в подручные. Забывая о том, чем всегда заканчиваются любые игры с хозяином ада.