Клод Сеньоль - Сказания о Дьяволе согласно народным верованиям. Свидетельства, собранные Клодом Сеньолем

Колдуну, как существу проклятому, не уйти от наказания; его действие начинается незадолго до смерти, а продолжается вечно. Так, один насылатель порчи из Берри умирал «скрюченным и расслабленным». Он страдал от ревматических болей, имевших, несомненно, сверхъестественное происхождение.

Женщина из Резе (Шер), которой сейчас уже восемьдесят лет, рассказывала, что помнит, как в детстве каждую неделю в определенный день она приходила к дверям одного дома (в этом доме, как во многих богатых домах, был «выделен» особый день для кормления бедняков). Вместе с ней часто стояли двое охотников за зайцами. Они обычно просили налить им супу. Один из них мог проглотить двадцать литров лукового супа в день, за что его прозвали «Папаша Лук». В молодости они занимались браконьерством и насылали порчу и вообще, как о них говорили, заслужили виселицы. Но делали они это, не имея «знатья», и удачи у них не было. Дьявол мстил им за самоуправство: Папаша Лук сильно хромал и шагу не мог ступить без боли — как он сам говорил, Дьявол всадил ему в ноги шипы, когда окунул его в пруд (то есть, упав в воду, он получил неизлечимый ревматизм). А о втором шептались, будто бы он свои отношения с Дьяволом уладил, продав ему собственных детей. А до этого он тоже «колдовал, а Дьявол его за это бил», — уверял один местный старик.

Одни насылатели порчи умирают в полном одиночестве, брошенные родственниками, которых они тщетно умоляют облегчить их страдания. Другие сходят с ума и вешаются. Некоторым удается «перевести» проклятие с себя на своих детей, но их постигает такая всеобщая ненависть, что они вынуждены бывают в конце концов покинуть родину.

Чаще всего мукой для колдуна оказываются два-три года до смерти — все это время его терзает страшная, неодолимая сила. Он может уснуть в своей постели и спит где-нибудь на соломе, тут же «кладет под себя» и, не в силах встать поесть, пожирает свои экскременты. «Он платит», — говорят в таких случаях в Сапсерруа (Баннон), в Буашо (Линьер, Резе) и Валле Нуар (Гурнэ, Майе).

Когда колдун умирает, возникают всевозможные препятствия его христианскому погребению. Лет двадцать тому назад в Резе умерла старуха, которую считали колдуньей. К заранее выкопанной могиле ее было невозможно пронести через кладбищенские ворота — ворота сами собой закрывались наглухо, и сдвинуть их было невозможно — они стали тяжелыми, как свинец. В конце концов покойницу перебросили через стену.

Там же в том же году быки не могли сдвинуться с места, когда их запрягли в телегу, на которой стоял гроб с телом еще одного насылателя порчи. Огромных трудов стоило доставить этот гроб в церковь. Из всех этих историй, правдивых или же почитаемых таковыми, приведем еще упомянутый Кауфманом случай, имевший место в Пуатье. При эксгумации трупа человека, подозреваемого в колдовстве, было обнаружено, что там, где должны быть ноги, была голова и наоборот.

Смерть колдунов из Бурбонне ужасающа. Их агония обычно долга и мучительна. Сами они говорят в это время о тяжести совершенного ими. Лишь пот на лбу чуть облегчает страдания насылателя порчи, а на ближайшую навозную кучу в это время садится лесная сова и начинает свою нехитрую песню. Конечно, это Сатана, ожидающий его душу.

Смерть одного колдуна из Сувиньи (Луаре) была окружена тайной. Его нашли в собственной постели полностью одетым — голой и измазанной в земле была лишь его правая стопа. Тело было напряженно-застывшим, словно перенесло некую борьбу. Любопытные обнаружили следы его шагов, ведшие к ближайшему кресту. Следы этого человека сопровождались другими, гораздо более крупными. Затем следы смешались. Несомненно, двое боролись между собой. Расходясь по домам, люди говорили так: когда колдун умирал, Другой пришел за его душой — колдун испугался и побежал к кресту, Другой побежал за ним, избил его и снова вышел победителем.

Почувствовав, что умирает, папаша С. с хутора Тоннель, что в Бриньоне, полностью одетым кинулся в котел, в котором варили еду для свиней. Его пытались вытащить и перенести в постель, но он отказался, утверждая, что только здесь ему место. Там он и умер.

Их судили, их жгли многие века, но устали: пусть сам сжигает их тот, кто их подобрал! И тем не менее, время от времени человеческий гнев выходит наружу, и народ сам вершит справедливость .

В 1835 году в одной из деревень в окрестностях Бомона (Катильон, кантон Като, в Норе) в присутствии местных властей всенародно сожгли до углей бедную старуху, обвиненную в колдовстве.

Около двух лет назад (рассказ восходит к началу XIX века) и деревушке между Орсьером и Шамполеоном в Верхних Альпах в полном одиночестве умерла известная колдунья. Оставшись без крова, она доживала последние дни в местной печи. Еду ей приносили только на вилах, боясь, как бы она, схватив кого-нибудь за руку, не передала ему «знатье». Обычно колдуны стараются сделать это перед тем, как испустить дух.

Вот одна из самых драматических историй, которые я слышал. Это история супругов Тома из Сель-Сен-Дени (Луар-и-Шер), которых предрассудки привели к ужасному преступлению — они окончили свои дни на эшафоте в Роморантене 26 января 1887 года.

Супруги были молоды, но малообразованы и к тому же всерьез интересовались колдовством и верили в него. Мать жены, еще достаточно крепкая, чтобы помогать вести хозяйство, недолюбливала зятя — дело обычное… Но у того начались всякие неприятности, и он отправился к колдунье, которая сказала ему: «Все дело в женщине, которая с вами живет. В ней сидит злой дух, и она наводит на тебя порчу. Если ее не сжечь, делу не поможешь». Нисколько не сомневаясь, супруги Тома затолкали бедную старуху в печь, облили бензином и подожгли, дожидаясь момента, пока жертва не испустит последний вздох. В эту минуту, по словам колдуна, из нее должен был выйти злой дух — дочь поднесла к лицу матери большую бутыль, затем герметически ее закупорила и выбросила в реку.

В 1944 году в одной из деревень в окрестностях Луар и Шер (название по понятным причинам опускаю) жители, пользуясь неразберихой, возникшей при освобождении от немцев, выстрелами из дробовика убили трех колдунов, прежде фактически управлявших всей деревенской жизнью. Старший из них занимался околдовыванием скота, а также рожениц, после чего последние рожали уродов. Другой, помоложе, был его учеником. Он умел лечить, но делал это за огромные деньги. Третий, самый молодой, не имел такой силы, но постепенно должен был ее обрести. О нем шептались, что убит он был «в начале карьеры» (sic).