Кирилл Чекалов - Популярно о популярной литературе. Гастон Леру и массовое чтение во Франции в период «прекрасной эпохи» [litres]

Цикл о Шери-Биби в большей степени, чем другие сочинения Леру, построен по принципу «социальных качелей». Тема социального восхождения героя, столь существенная для массовой литературы в целом, трактована здесь сквозь призму всё той же «fatalitas». В третьем томе романа мы вновь встречаем Шери-Биби на кайенской каторге – он попадает сюда добровольно, становится безраздельным местным «авторитетом» и сближается с Раулем де Сент-Альбаном, он же Палас, также оказавшемся в тюрьме по ложному обвинению. Шери-Биби и Палас задумывают и осуществляют побег; Рауль под именем Дидье Д’Омон становится героем войны, а Шери-Биби (под именем Казимир) ищет истинных виновников приписанного другу преступления. Оказывается, это немецкие шпионы (роман создавался в годы Первой мировой войны) – граф Горбио и авантюристка с колоритным именем Нина-Нога (видимо, русифицированная аллюзия на Мата Хари). В итоге Шери-Биби удается доказать невиновность Паласа, который соединяется со своей возлюбленной Франсуазой.

Казимир – еще не последнее перевоплощение Шери-Биби. В последнем романе цикла – «Государственный переворот Шери-Биби» (наряду с романом «Вавилонские могикане» эту книгу можно отнести к жанру политического бурлеска) он предстает в образе согбенного и чудаковатого торговца орешками. Эта скромная «личина» резко контрастирует с его замыслом совершить в стране переворот и привести к власти собственного сына Жака, который стал блестящим военным и политиком под именем Субдамун. При этом тот и ведать не ведает о широко идущих замыслах отца.

Однако узнав о предназначенной ему роли, Жак наотрез отказывается от нее; переворот терпит крах, и за ним, как положено, следует кровавый революционный террор. Тем не менее опять-таки в полном соответствии с законами жанра главные герои выходят из этой переделки целыми и невредимыми: отец спасает сына от гильотины и отправляется в Америку, видимо, устраивать переворот уже с проекцией на себя.

Если в «Черных невестах» и особенно в «Рультабийле на войне» и «Рультабийле у Круппа» (см. о них ниже) Леру всё-таки пытается, пусть и довольно поверхностно, осмыслить механизмы бурного исторического бытия начала ХХ века, то в «Государственном перевороте Шери-Биби» историзм носит абсолютно буффонный характер. В отличие от Дюма, Гастон Леру не столько стремится выявить драматическое воздействие социально-политической эволюции на личные судьбы героев (идеологическое размежевание «великолепной четверки» мушкетеров в романе «Двадцать лет спустя»), сколько создает пародийную версию знакового события национальной истории – Великой французской революции. Пародия эта временами комична, а временами и трагична. Леру явно доставляет удовольствие на вербальном уровне заложить мину под размеренный образ жизни французских буржуа. Мирные парижские обыватели «прекрасной эпохи», пользующиеся всеми благами современной им цивилизации (от телефона до автомобилей), как будто в дурном сне заново переживают «хорошо забытое прошлое» (тут просматривается определенная параллель с романом «Двойная жизнь Теофраста Лонге»). Оживают такие мрачные понятия, как «революционный трибунал», «Комитет общественного спасения», «враг народа». Вновь начинает функционировать тюрьма Консьержери, куда был заточен Картуш и которая во времена Леру уже превратилась в чисто туристический объект. В результате один из персонажей романа чувствует себя «помолодевшим на полтора столетия». Не исключено, что «Государственный переворот Шери-Биби» отчасти был навеян событиями в революционной России, хотя Леру старательно избегает аллюзий на сей счет.

В социальных перевертышах Шери-Биби можно усмотреть влияние анархизма. Но эта тенденция просматривается отчасти и в «Фантомасиане». Неслучайно упоминание о Карле Марксе и Кропоткине уже в начале романа, неслучайно и появление в числе персонажей Равашоля. Как и анархисты, Шери-Биби сеет беспорядок, чтобы установить новый порядок. Притом карьера Шери-Биби становится возможной именно благодаря уже присутствующим в обществе проблемам. Все усилия Шери-Биби остепениться, стать добропорядочным гражданином ни к чему не приводят. Он всё время остается маргиналом и воспринимается окружающими примерно как Фантомас; буффонная «альтернативная история», творцом которой он выступает в заключительном томе цикла, в этом смысле мало что меняет.

Как видим, внутренняя эволюция цикла о Шери-Биби довольно-таки неожиданна для читателя: при чтении «Плавучих клеток» сложно было предположить, что от колоритных зарисовок каторжников Леру придет в конечном итоге к политическому гротеску. Еще более хитроумным представляется дальнейшее развитие «Рультабийлианы». Цикл включает в себя в общей сложности восемь романов: наряду с уже с известными нам «Тайной Желтой комнаты», «Ароматом дамы в черном» и «Рультабийлем у царя» в него входят «Черный замок» (1914, отд. изд. 1916), «Странная свадьба Рультабийля» (1914, отд. изд. 1916), «Рультабийль у Круппа» (1917–1918, отд. изд. 1920), «Преступление Рультабийля» (1921, отд. изд. 1922) и «Рультабийль у цыган» (1922, отд. изд. 1923).

В свою очередь «Черный замок» и «Странная свадьба Рультабийля» самим автором объединены в дилогию под общим названием «Рультабийль на войне». События дилогии напрямую соотнесены с балканскими войнами 1912–1913 годов, то есть Гастон Леру здесь даже усиливает степень погружения в большое историческое время по сравнению с романом «Рультабийль у царя». Балканские войны овеяны в интерпретации Леру героическим пафосом народных легенд; вместе с тем в дилогии присутствуют достоверные исторические ретроспекции (в частности, в «Черном замке» подробно изложен реальный эпизод, связанный с покушением македонских террористов на премьер-министра Болгарии Стефана Стамболова и имевший место в Софии 15 июля 1895 года). При этом в документальную канву вплетается, как оно обычно и бывает в исторических романах, большое количество вымышленных персонажей, включая инфернального романтического злодея – помака Семена Гаулова. Славяне показаны в дилогии вполне сочувственно, но четкого разграничения отдельных славянских народов между собой здесь искать не приходится.

Нередко Леру переносит на болгар свой опыт общения с русскими, а также внедряет в болгарский быт русские реалии – например измерение расстояния в верстах.

В «Рультабийле на войне» практически отсутствуют детективные элементы, всё-таки дающие о себе знать в «Рультабийле у царя»; перед нами гибрид приключенческого романа и той жанровой разновидности, которую Доминик Калифа именует «романом о репортере». Действительно, Рультабийль здесь наконец-то возвращается к своей «основной специальности»: газета «Эпок» направляет его в Болгарию освещать балканские войны, причем нашего героя сопровождают его приятель Ла Кандёр и слуга Модест; кроме того, в команду Рультабийля входит переводчик Владимир Петрович, «обольстительный апаш». Благодаря отваге, хитроумию и ловкости Рультабийлю удается передать в газету множество репортажей сенсационного содержания (особенно впечатляет его репортаж из донжона зловещего Черного замка, выписанного в лучших традициях готической прозы).