Марк Уральский - Бунин и евреи

– И представьте, что очень редко бывает – все четверо хвалили его. Один даже доказывал, что он очень добрый.

– Конечно, Шполянский, – перебила я.

– Почему вы угадали.

– Потому что я знаю, как он относится к Яну (Вера Бунина, 8/21 января 1921 г.)».

«Аминад зашел и рассказал несколько анекдотов (Вера Бунина, 28 дек./8 янв. 1921 г.)».

«От них к Аминаду <���…> замучен. Но мил добр, умен (Вера Бунина, 15 апреля 1932 г.)».

«Был Аминад <���Дон-Аминадо>. Как всегда, приятен, умен и полон любви к Яну (Вера Бунина, 11 января 1953 г.)»

Аминад Шполянский, публиковавшийся под псевдонимом Дон-Аминадо (с 1940-х гг., – Дон Аминадо) вошел в русскую литературу в начале 1910-х как один из авторов журнала «Сатирикон», но по-настоящему прославился в эмиграции. Там, – в «России, выехавшей за границу», он был «королем юмористов», высмеивавшим нелепые стороны эмигрантского быта, обанкротившуюся либеральную идеологию и т. п. Успехом пользовались его «утренние фельетоны», афоризмы («Новый Козьма Прутков», «Философия каждого дня») и сатирические стихи 151. Дон-Аминадо высоко ценили М. Горький, 3. Гиппиус, М. Цветаева, Бабель и даже М. Шолохов. К его авторитету обращается в своей гражданской лирике Е. Евтушенко (см. стихотворение «Сатира знает, как ей поступать»). В книге литературных портретов-воспоминаний Андрей Седых писал:

«Дон-Аминадо <���…> принадлежал к тому поколению русских писателей, которое продолжало классическую традицию русского юмора, пропитанную гуманностью и жалостью к человеку. Темы свои он черпал из нашей маленькой жизни. В нем сатирик всегда был сильнее юмориста. Он не только смеялся, но и высмеивал, и высмеивал подчас жестоко" 152

В свою очередь Иван Бунин в рецензии на книгу стихов «Дым без отечества» (газета «Общее дело, 27.06.1921, № 346) писал:

«Главное в <���…> книге, поминутно озаряемой умом, тонким юмором, талантом – едкий и холодный “дым без отечества”, дым нашего пепелища. <���…> Аминадо он ест глаза, буквально до слез».

Весьма примечательно, что первые двенадцать строк из этой рецензии Бунин позднее (1936, 1950 г.) включил в текст воспоминаний «Автобиографические заметки». Оценивая сборник рассказов «Наша маленькая жизнь» (журнал «Современные записки», 1927, № 33), посвященных изображению различных сторон быта «русских парижан», Бунин отметил, что «по-моему <���он> гораздо больше своей популярности (особенно в стихах) и уже давно пора дать подобающее место его большому таланту – художественному, а не только газетному, злободневному».

14 декабря 1925 года в ответ на просьбу Дон-Аминадо дать «что-нибудь» для журнала «Сатирикон», издание которого он, как коренной «сатириконец», задумал возобновить в Париже – этот проект удалось осуществить только в апреле 1931 г., когда вышел первый номер журнала – Бунин писал:

«Все дело, однако, в том, есть ли достаточное количество пишущих сотрудников для “Сатирикона”, то есть остряков и художников. Во всяком случае, попытка не пытка. Во главе дела, конечно же, должны стать вы – лучше и выдумать нельзя, что же до меня, т. е. до моего как пишете “ближайшего участия”, то я, полагаю, совсем буду бесполезен, ибо какое же я могу принять не только ближайшее, а даже и просто участие в “Сатириконе”? Вы же знаете, дорогой, как я Вас люблю и ценю Ваш ум донельзя и как я Вам все-таки готов был бы помочь, но что же я могу, повторяю, в этом-то деле? Могу только давать обычныестихи, рассказы.

Сердечно Вас обнимаю и желаю удачи. Еще раз до скорого свидания <���…>.

Ваш Ив. Бунин» 153.

Яркий литературный портрет личности Дон-Аминадо и его восприятие современниками оставил непременный член «бунинской семьи» Леонид Зуров:

«Хорошо очерченный лоб, бледное лицо и необыкновенная в движениях и словах свобода, словно вызывающая на поединок. Умный, находчивый, при всей легкости настороженный. Меткость слов, сильный и веселовластный голос, а главное – темные, сумрачные глаза, красивые глаза мага и колдуна. <���…> Он все видел – жизнь Москвы, Киева, эвакуации. Он встречал людей всех званий и сословий, был своим среди художников и артистов, у него была всеэмигрантская известность, исключительная популярность. В Париже все знали Дон-Аминадо. Без преувеличения можно сказать: в те времена не было в эмиграции ни одного поэта, который был бы столь известен. Ведь его читали не только русские парижане, у него были верные поклонники – в Латвии, Эстонии, Финляндии, Румынии, Польше, Литве. Он сотрудничал в либеральной газете, но в числе его поклонников были все русские шоферы, входившие во всевозможные полковые объединения и воинский союз. Его стихи вырезали из газет, знали наизусть, повторяли его крылатые словечки. И многие, я знаю, начинали газету читать с злободневных стихов Дон-Аминадо. <���…> Сила воли, привычка побеждать, завоевывать, уверенность в себе и как бы дерзкий вызов всем и всему – да, он действовал так, словно перед ним не могло быть препятствий. Жизнь он знал необыкновенно – внутри у него была сталь, – он был человеком не только волевым, но и внутренне сосредоточенным. Он любил подлинное творчество и был строгим судьей. В глубине души он был человеком добрым, но при всей доброте – требовательным и строгим. В жизни был целомудренным и мужественным. Меня поражало его внутреннее чутье, а главное – сила воли и чувство собственного достоинства, а человек он был властный и не любил расхлябанности, болтливости, недомолвок и полуслов. <���…> его не только слушали, но и побаивались» 154.

Иван Бунин называл Дон-Аминадо «одним из самых выдающихся русских юмористов, строки которого дают художественное наслаждение». Эта высокая оценка и в наше время разделяется историками литературы.

Именно Дон-Аминадо принадлежит знаменитый афоризм: «Лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным», – а также такие вот провидческие строки:

«Все возможно… Возможно и то, что грядущим поколениям даже и наша судьба покажется заманчивой. Ибо окажется, что мы присутствовали всего-навсего при конце капитализма, а их под конец социализма угораздило попасть».

Годы войны Дон-Аминадо с семьей провел в оккупированной немцами Франции. То, что ему удалось выжить в атмосфере тотальных облав и репрессий против евреев и масонов 155, писатель, с присущей всем его текстам иронической коннотацией, относит в одном из писем к его общему с Буниным другу И. М. Троцкому к разряду «чуда».

«<���Вот моя> в двух словах – несложная curriculum vitae 156.

В 40-м году, <���…>, бегство из Парижа. Пять лет скитался по департаментам и деревушкам Франции. Счастливое избавление царской семьи в Борках 157. Возвращение на старое пепелище. Конец газетной работе. Служба в Agence de Voyages… Надежда Михайловна 158, слава Богу, здорова. Шлет Вам обоим сердечный привет. Леночка, если вы ее еще помните, счастливо вышла замуж. И мы теперь дважды grandsparents» 159.