Марк Уральский - Марк Алданов. Писатель, общественный деятель и джентльмен русской эмиграции

Буду очень рад и крайне Вам благодарен, если Вам удастся на этот раз снять с нас «заклятье» <���…>.

Не буду больше обременять Вас чтением и без того затянувшегося письма. Хочу только прибавить, что я обращаюсь сейчас не к «Марку Александровичу», былые дружеские отношения с которым волей судьбы (и клеветы) оборвались, а к русскому писателю Алданову. Это может сделать каждый, даже незнакомый человек. Достаточно знать Ваше безукоризненное джентльменство – и житейское, и литературное.

Преданный Вам Георгий Иванов

Решив, по-видимому, окончательно расставить все точки над «i», Алданов ответил Г. Иванову подробным письмом от 9 февраля 1948 г.:

Многоуважаемый Георгий Владимирович.

Получил сегодня Ваше письмо от 6-го. Разрешите ответить Вам с полной откровенностью. Вам отлично известно, что я Вас (как и никого другого) ни в чем не «изобличал» и не обвинял. Наши прежние дружественные отношения стали невозможны по причинам от меня не зависящим. Насколько мне известно, никто Вас не обвинял в том, что Вы «служили» у немцев, «доносили» им или печатались в их изданиях. Опять-таки, насколько мне известно, говорили только, что Вы числились в Сургучевском союзе. Вполне возможно, что это неправда. Но Вы сами пишете: «Конечно, смешно было бы отрицать, что я в свое время не разделял некоторых надежд, затем разочарований, тех, что не только в эмиграции, но еще больше в России, разделяли многие, очень многие». Как же между Вами и мной могли бы остаться или возобновиться прежние дружественные отношения? У Вас немцы замучили «только» некоторых друзей. У меня они замучили ближайших родных.

Отлично знаю, что Ваши надежды, а потом разочарования разделяли очень многие. Могу только сказать, что у меня не осталось добрых отношений с теми из этих многих, с кем такие отношения у меня были. Я остался (еще больше, чем прежде) в дружбе с Буниным, с Адамовичем (называю только их), так как у них никогда не было и следов этих надежд. Не думаю, следовательно, чтобы Вы имели право на меня пенять. Мне говорили из разных источников, совершенно между собой не связанных и тем не менее повторявших это в тождественных выражениях, что Вы весьма пренебрежительно отзываетесь обо мне как о писателе. Поверьте, это никак не могло бы повлечь за собой прекращение наших добрых отношений. Я Вас высоко ставлю как поэта, но Вы имеете полное право меня как писателя ни в грош не ставить, тем более что Вы этого не печатали и что Вы вообще мало кого в литературе цените и признаете. Наши дружественные отношения кончились из-за вышеупомянутых Ваших настроений, о которых в Нью-Йорке говорилось, и еще по одной личной причине 414 414 Мнительный Г. Иванов обвинил Якова Полонского в том, что он якобы чернил его в глазах Алданова. Полонский на самом деле этого не делал, поэтому Алданов, как и в случае с Берберовой, посчитал себя оскорбленным напраслиной, возведенной Ивановым на его близкого и любимого родственника. .

Прекращение наших дружественных отношений не мешает мне быть готовым к тем услугам Вам, которые я оказать могу. <���…> Не так давно в Париже Вы мне написали, что хотели бы моей помощи в получении посылки Фонда. Как Вам известно, я тотчас послал <���им> пневматик <���…> и сообщил об этом Вам. Через шесть недель я буду в Нью-Йорке и лично поддержу ходатайство о помощи Вам в Фонде 415 415 Алданов при условии анонимности участвовал во всех компаниях по сбору денег для Г. Иванова. . Преданный Вам М. Алданов [ЭП-45-й-ДР-ВР. С. 32–33].

«Ближайшие родные», о которых говорит в письме Алданов, это, как можно полагать, его племянник со стороны матери (сын ее сестры Клары) Рауль Сигизмундович Рабинерсон и последняя жена В. Ходасевича Ольга Борисовна Марголина-Ходасевич со своей сестрой Марианной, погибшие в Аушвице (Освенциме). Обе они являлись не племянницами – как ошибочно сообщают некоторые авторы, а троюродными сестрами Алданова по материнской линии, т.е. внучками младшего сына Ионы Зайцева Моисея Ионовича, женатого на Саре Марголиной – матери швейцарского ученого Мануэля Зайцева. Имея столь солидного родственника, семья петербургского ювелира Бориса Марголина, убежав из советской России, смогла поселиться в Швейцарии, где Ольга Марголина получила университетское образование. Позже, где-то в начале 1930-х гг., сестры Марголины перебрались на жительство в Париж. Здесь Ольга и познакомилась со своим будущим мужем В. Ходасевичем.

Возможно, что к мартирологу родственников Марка Алданова, погибших в годы Холокоста, могут быть приписаны еще и другие имена, например, по линии старшего брата Льва Ландау. Однако найти какие-либо сведения о них нам не удалось.

Как отмечалось выше, Алданов уже в 1945 г. собирался приехать во Францию, где помимо его сестры проживала и престарелая мать Татьяны Марковны. Однако первая поездка Алдановых состоялась лишь осенью 1946 года. Одной из причин ее задержки явилась, помимо трудностей с визой, несомненно, кончина Михаила Осиповича Цетлина, последовавшая 10 октября 1945 года 416 416 Дневниковая запись Буниной от 25.ХI.1945: Скончался Михаил Осипович Цетлин, рак крови. Редкий был человек деликатный, умный, тонкий и образованный [УСТБ. Т. 3. C. 180]. , о чем Алданов сообщал М. Вишняку в письме от 13 ноября 1945 года:

Вчера мы похоронили Михаила Осиповича <���Цетлина>. Его кончина для меня большое горе. Должен написать его некролог, – очень тяжело. Марья Самойловна <���Цетлина> держится превосходно. Я сегодня опять у нее был. Михаил Михайлович <���Карпович> был на похоронах, и мы говорили о журнале. Мне так неприятна эта работа (бесконечные письма, неприятности, корректуры, сбор денег, и т.п.), что по совести я хотел бы передать «Новый журнал» другой группе: он слишком меня утомляет и слишком много отнимает времени, которого у наших лет немного. Однако и другой группы нет, и, главное, Марья Самойловна непременно хочет продолжать дело, да и Михаил Михайлович стоит за это. Мы порешили, что он и будет впредь единоличным редактором. Я буду помогать, но все решать будет он, и только его имя будет на обложке. Марья Самойловна обещает, что часть черной работы будет с меня снята, – хотя я совершенно не вижу, как и кем: мы ничего платить не можем. Я именно за эти три-четыре месяца на себе почувствовал, как много работы делал до того Михаил Осипович [БУДНИЦКИЙ (IV). С. 153].

Помимо необходимости помогать М. Карповичу в редактировании «Нового журнала», в Америке Алданова удерживали также мероприятия по случаю 75-летней годовщины со дня рождения Бунина. Он принимал в них самое активное участие, особенно в части денежных сборов. Но уже 26 декабря 1945 года Бунин помимо всего прочего пишет ему: