Андрей Буровский - Величие и проклятие Петербурга

То же самое можно сказать и об эволюционном вре­мени: животный мир мозаичных территорий разнообраз­нее и способен изменяться быстрее, чем в местах одно­образных [85] Лопатин И.К. Зоогеография. Минск, 1989. . Образование новых видов идет не где попа­ло, а в сравнительно небольших точках пространства, и притом в ландшафтах контрастных, мозаичных и емких [86] Кэрролл Р. Палеонтологи и эволюция позвоночных. М., 1993. .

Макроэволюция, то есть возникновение родов, се­мейств и отрядов животных, тоже происходит на не­больших по размерам территориях [87] Гинин Л.Е., Марков А.В., Коротаев А.В. Макроэволюция в жи­вой природе и обществе. М., 2009. .

Это же касается и исторического времени, о чем писали многие. В том числе и автор книги [88] Буровский A.M. Красноярск — месторазвитие культуры // Достиже­ния науки и техники — развитию города Красноярска. Тезисы докладов. Научно-практическая конференция. 22—24 октября 1997 г. Красноярск, 1998; Буровский A.M. Степная скотоводческая цивилизация: критерии описания и сравнения// Цивилизации. Вып. 3. М., 1995 г. С. 151—164. .

В маленькой и дикой деревушке за единицу времени произойдет больше событий, состоится больше пере­мен, чем у первобытного племени, бродящего по бес­крайним лесам.

Но житель даже маленького города умрет от скуки в деревне: скучно, мало событий. «Некуда выйти» и «не с кем поговорить».

Вопрос — почему в емких мозаичных и контрастных ландшафтах время протекает быстрее?

...Апочему вообще происходят любые события? В том числе геологические события?

Все геологические биогенетические (эволюцион­ные), энергетические, исторические, информационные и прочие события протекают в ландшафтной оболочке Земли. Ландшафтная оболочка — это само по себе про­странственно-временная структура, в которой и проте­кают важнейшие процессы, определяющие само со­стояние Земного шара в целом.

Причин, по которым эти процессы происходят, две: во-первых, это энергия Солнца, которая достигает по­верхности Земли. Во-вторых, это гетерогенность зем­ной поверхности. По этим двум причинам двигается ат­мосфера и гидросфера Земли.

Твердая оболочка Земного шара (литосфера) везде неровная — то поднимается, то опускается. Разные ее участки подставлены к солнышку разными сторонами. Разные участки поверхности Земли по-разному и в раз­ное время нагреваются и остывают. Будь это иначе — не было бы и движения воздушных и водных масс. В аб­солютно одинаковой (гомогенной) среде невозможны ни ветры, ни морские течения, ни круговорот воды (и каких-либо других элементов). Земной шар с одинаковой поверхностью и с одинаковым нагревом всех частей этой поверхности был бы совершенно безжизненным.

Получается, что неодинаковость, разнообразие — это фундаментальная причина подвижности ландшафтной оболочки — т.е. пространственно-временной струк­туры, вмещающей, среди прочего, и человека, его об­щество, построенные им города и преобразованные им ландшафты.

Территории ландшафтной оболочки не одинаковы по скорости протекания времени и интенсивности протека­ния каких-либо процессов. Чем разнообразнее среда, чем выше ее гетерогенность, т.е. чем она контрастнее и мозаичнее, тем плотнее пространственно-временные характе­ристики этой среды. Тем интенсивнее идут все геологиче­ские, биологические, энергетические, исторические, информационные процессы. То есть пространственно-временная структура разных участков (территорий и ак­ваторий) ландшафтной оболочки различна.

Что же сказать о Петербурге? Очевидно, что тут на очень небольшом пространстве время уплотняется. Мало того что громадный город, в котором все по неиз­бежности кипит, так еще город очень емкий, контраст­ный, мозаичный. Город, в котором все время что-то про­исходит, изменяется, течет, появляется и исчезает.

Не всем людям так уж нравится обитать в мозаич­ном, емком урочище, где постоянно что-то происходит, двигается, развивается. Это неудобно, это заставляет напрягаться, думать, совершать какие-то действия — гораздо чаще и больше, чем хотелось бы очень многим.

Поселившись в Петербурге, человек обречен жить одновременно во множестве разных ландшафтов. В од­ном однородном ландшафте или в наборе более похо­жих друг на друга ландшафтов жить спокойнее. На че­ловека тогда оказываются более однонаправленные, а потому и более понятные воздействия. Такие влияния легче «просчитать». Нужно затрачивать меньше внима­ния, меньше усилий на понимание происходящего во­круг, совершать менее разнообразные поступки.

Для жизни в однородном ландшафте даже количест­во информации, которой должен владеть человек, мень­ше, а язык проще. Живя в просто устроенном городке посреди леса или на берегу степной речки, приходится учитывать один тип рельефа, один климат, один набор животных и растений. Еще хорошо, если городок насе­ляют люди одного народа — тогда и различия между на­родами принимать во внимание не обязательно.

Чем мозаичнее ландшафт — тем больше факторов приходится учитывать. Чем более емкий ландшафт — тем интенсивнее, напряженнее в нем жизнь, Правда, тем больше и возможностей. Сказывается хорошо зна­комый биологам «эффект краевых границ», — возмож­ность использовать свойства разных территорий. «Ис­пользовать» — для человека не обязательно значит «кор­миться»; это может значить и нечто иное: возможность познавать, учиться, развиваться.

В Петербурге соединяется множество мест, в каж­дом из которых человек чувствует себя по-разному. Разные фации и тем более уникальные урочища влияют на него каждое по-своему. В Петербурге живет немало людей, для которых основным местообитанием стано­вится один из уголков города или определенный набор «своих» мест; а в других они стараются не бывать — им если и неплохо в этих местах, то ничто в них и не влечет.

Вне Петербурга эти группы людей никогда бы не встретились: одни обитали бы на побережье моря, дру­гие же и близко не подошли бы к нему; одни чувствуют прилив энергии при одном виде прозрачного озера, ва­лунов на берегу, сосен... другие терпеть не могут запаха смолы. В Петербурге же все они волей-неволей ока­зываются в сопряженных пространственных структу­рах. Человек, постоянно живущий на Аптекарском острове и купивший дачу в Парголово, имеет соседа по лестничной площадке, у которого дача — на Сосновом озере и который ни за какие деньги ногой не ступит в Парголово. А соседом по даче у него оказывается оби­татель Выборгской стороны или Васильевского остро­ва. В каждом из этих случаев речь идет о выборе «сво­его» индивидуального набора антропогенных урочищ для обитания данной семьи. При том, что каждому из петербургских обитателей представлено все многооб­разие городских урочищ и ландшафтов. Само многооб­разие и возможность выбора из этого многообразия — воспитывают.