Наталья Гусева - Эти поразительные индийцы

Я не могу ничего сказать о мере приверженности членов других религиозных общин к своим традициям, но изучая индуизм, естественно, уделяла главное внимание жизни и традициям индусов, хотя выше описала и джайнов и разные группы сикхов. Это все Индия, и все там придерживаются своих правил жизни, продиктованных предписаниями давних традиций. Нельзя, конечно, думать, что все, некогда высоко ценимое в древности или в Средневековье, незыблемо сохраняется и в наши дни, но многое, как бы в целом сближающее народ, сохраняется в его устном творчестве, в его памяти.

Вот это и есть бессмертие культуры. И происходящее иногда отмирание ее отдельных кристаллов мало сказывается на ее жизненной цельности, на том, что народ несет и хранит ее в глубинах своего существа, проявляя на каждом шагу свою к ней приверженность и бескорыстную любовь.

Восемь, а местами и девять, и десять месяцев в году стоят на индийской земле ясные дни.

Круглый год из месяца в месяц цветут деревья – то огненными, то белыми, то сиреневыми, то желтыми цветами. Все время чувствуешь себя как на выставке цветов и ходишь по яркому ковру осыпавшихся лепестков. Круглый год вызревают то одни, то другие овощи и фрукты. Краски базаров не меркнут – на лотках продавцов меняются в зависимости от сезона самые разные сорта бананов, манго, яблок, груш и совсем незнакомых европейцам местных плодов и ягод.

Только в холодный сезон торговля не прекращается в середине дня, а в остальные месяцы почти все городские магазины прерывают работу на два-три часа, как, впрочем, и многие конторы или ремесленные мастерские. Люди отдыхают, они просто не в состоянии работать в такую жару. К четырем часам дня жизнь снова возрождается и кипит уже до ночи, а в больших городах и всю ночь напролет.

Трудно поверить, что в знойный сезон можно работать под открытым небом, но это так. И не подберешь слов, чтобы описать, какой это ад, но в этом аду дни напролет работают миллионы крестьян и дорожных и строительных рабочих Индии.

Ночь, только ночь приносит облегчение в жаркий сезон. Не прохладу, но всего лишь некоторое облегчение, потому что на ночь скрывается жгучее светило, хоть температура воздуха и не опускается ниже 36 градусов по Цельсию.

Сезон, который в Индии принято называть холодным, начинается в ноябре; температура воздуха в тени в этот месяц опускается до плюс 20 градусов по Цельсию. В декабре и январе уже хочется днем посидеть на солнце, а вечером и ночью бывает до плюс 5 градусов.

Закат в Индии недолог, но прекрасен. Поскольку облака бывают только во время муссонов, то остальные восемь и даже девять месяцев в году краски зари играют в ясном, безоблачном небе. Оно все целиком переливается разными цветами поочередно, и они проплывают по его своду от горизонта до горизонта, меняясь неуловимо и восхитительно. И кончается все это тем, что небо превращается в прозрачный сияющий купол из розоватого золота, а потом это золото начинает меркнуть, терять блеск и быстро тает во тьме, которая обрушивается сверху на землю с невероятной быстротой. И мрак, густой и всепроникающий, заполняет собою все.

В темную половину месяца он непобедим. Он отступает только перед светом фонарей, блеском неоновых реклам да веселым сиянием карбидных ламп, которые горят иногда всю ночь напролет на лотках торговцев фруктами и снедью. В такие ночи не видишь собственной руки, не отличишь шоссе от окружающих полей, и только по тому, как редеют звезды по краям неба, можешь понять, где оно встречается с землей. Но в светлую половину месяца над Индией горит луна. Индийская луна, луна-царица. Она такая яркая, такая всемогущая, что озаряет все уголки земли, пропитывает светом листву каждого дерева, льет сияние в каждое окно.

Тихо плывет ночь. Страна спит. И луна набрасывает пелену своего света на усталые деревни и затихшие города, на белые дороги, темные реки и безмолвные храмы и мавзолеи.

Индусские храмы и мусульманские мавзолеи. Каменные цветы индийской земли. Памятники двух вер, их борьбы и их примирения. Давно миновало Средневековье, когда религиозный экстаз использовался для оправдания междоусобных войн, остались позади и черные дни недавнего прошлого, когда умелые руки колонизаторов так использовали религиозные чувства народа, чтобы подготовить и провести в 1947 году раздел страны, рассечь ее живое тело.

В течение многих и многих столетий индийцы, всегда готовые к восприятию красоты, учились также воссоздавать и красоту персидской поэзии, витиеватое изящество куфического письма, легкость минаретов, тонких колонок и воздушных арок, учились приобщать богатство мусульманской культуры к неизмеримым богатствам своих национальных творений. История изготовила в Индии новый сплав – сплав совершенств.

Персидские мотивы вплелись в орнамент индийских ковров и тканей; в хаотическую роскошь цветущих деревьев индийских садов впечаталась ясность геометрической планировки парков мусульманских правителей; угловатая четкость мусульманских решеток сочеталась с чувственно округлыми линиями индийских храмовых строений. И расцвели такие непревзойденные творения архитектуры, которых не знали до этого ни страны ислама, ни Индия. Народ этой страны не может не создавать красоты. Дворцы, беседки, павильоны, мавзолеи буквально осыпали землю Индии, как драгоценные камни.

И лучшим, первейшим, несравненнейшим из числа памятников индо-мусульманского искусства был, есть и пребудет вовеки Тадж-Махал, беломраморная поэма Агры.

Три столетия гремит в мире его слава, и не только не умолкает, а становится с каждым годом все шире и шире. В наше время нет ни одного мало-мальски образованного человека, который не знал бы, что такое Тадж-Махал, памятник совершенной любви, творение совершенного мастерства.

Он прекрасен утром и днем, при солнце и под муссонными тучами, он изумителен на вечерней заре, но ни с чем в мире нельзя сравнить его красоту ночью, лунной ночью.

Когда смотришь на это чудо под луной, на чудо, которое свершается каждую без исключения лунную ночь, каждый миг этой ночи, то хочется, чтобы все жители Земли могли его видеть.

Кажется, что индийская луна влюблена в Тадж-Махал. Влюблена еженощно, год за годом, век за веком. Так и кажется, что она восходит только для него и спешит подняться в небо, чтобы скорей окутать, залить, заласкать его своим сиянием.