Наталья Гусева - Эти поразительные индийцы

Да, это искусство крайне интересно, своеобразно и так привлекательно, что каждый, познакомившийся с таким захватывающим вихрем танцевально-пантомимических выступлений, унесет с собой память о небывалости и яркости всех красок театра катхакали.

Плывет луна и над шамианами, под которыми от вечерней и до утренней зари звучат голоса поэтов, собравшихся на традиционные состязания – мушаиры. Традиции мушаир укоренились в Индии тоже в те века, когда создавался сплав индо-мусульманской культуры. Одним из самых великолепных, самых ярких плодов этого сплава стал язык урду, которым по праву гордится народ Индии.

По крупным городам страны часто проходят ночами мушаиры поэтов урду.

Этот язык соединил в себе слова персидские и арабские со словами хинди, арабскую письменность с грамматикой хинди. Никому до того не ведомый, возник он сам по себе, как цветок вырастает из земли.

На урду заговорили базары и улицы, армия и писцы – его породила сама жизнь. При дворе мусульманских правителей еще был принят персидский, на нем еще слагали рубаи и газели, воспевая сады и розы Шираза, а в толпе индийских горожан, в среде молодых поэтов севера и северо-запада страны, в среде городской образованной молодежи рождалась новая поэзия – поэзия на урду. Она была неотделима от жизни, от ее страстей, горя и счастья, она была понятна жителям Индии, росла и ширилась, оттесняя чужую для них персидскую речь. Многие мусульмане говорили и писали на хинди, многие индусы – на урду: совокупными усилиями выковывались и оттачивались красота и богатство этого синтетического языка.

Все новое, все иноземное, попадая в Индию, как в древности, так и теперь впитывалось и впитывается ею и становится ее неотделимой частью.

Усваивали чужеземное, оставаясь при этом индийцами, воспринимали новое и сочетали с ним традиционное, созидали, развивали свою ни с чем не сравнимую культуру.

Так, например, в областях Северной Индии сложилась школа танца, известного как «катхак». Он сплетен, как гирлянда, из многих элементов самых разных танцевальных движений и приемов: в нем можно увидеть и стиль арабских, и персидских танцев, и стиль катхакали, и проявления основного стиля танца известного как «бхарат-натьям», одного из древнейших в Индии, который сохраняет в себе и манеру исполнения и суть храмовых танцев, некогда посвящавшихся богу Шиве. Все эти танцы, и в том числе катхак, часто передают содержание тех или иных легенд и мифов, воспроизводя, частично или почти полностью, разные сюжеты из преданий о богах, и надо сказать, что наиболее часто можно видеть сюжеты о жизни Кришны.

Исполнявшийся некогда в храмах танец бхарат-натьям (или бхарата-натьям) вышел в течением времени на более широкое исполнение и его можно теперь назвать и одним из эстрадных танцев, исполнители которого выезжают даже в другие страны. Общий стиль характерных для него движений воспринят сейчас многими – ему обучают даже в школах, но надо отметить, что важнейшим его элементом являются совершенно особенные движения и положения рук и, главное, пальцев. Целые рассказы исполнители могут построить, придавая пальцам те или иные сочетания, которые зрители в Индии умеют читать как открытую книгу, понимая, о чем ведется рассказ. Эти сочетания согласуются с теми или иными положениями и движениями тела, с «позами танца», которые меняются обычно с быстротой так стремительно, что даже трудно поверить, будто все зрители воспринимают, успевают воспринять их содержание. Но воспринимают, и например, мне обычно быстро-быстро объясняли, о чем идет речь на сцене в моменты исполнения этого танца. Все индийцы глубоко любят бхарат-натьям, и надо сказать, что многое из его основных элементов вошло и в другие классические стили, а есть и еще три, причисляемых к классическим школам – это уже описанный катхакали, а также трудноописуемый по своей красоте и некоторым доходящим до акробатики позам танец, именуемый «Одисси» (он сложился в области Ориссы), а также восточно-индийский танец «манипури», который и костюмами исполнителей и замедленными движениями заметно отличается от перечисленных стилей.

Продолжает свою жизнь и индийская музыка. Здесь нет места для перечисления всего обилия ударных, духовых и струнных инструментов, но следует сказать о том, что это обилие, сложившееся из традиционных музыкальных инструментов всех народов и племен, населяющих и населявших Индию, восходит к древнейшим корням. Напоминанием о музыкантах служат в течение многих-многих веков их изображения в рельефных орнаментах и в скульптурах, украшающих бесчисленные храмы. Все эти украшения ведут несмолкаемый рассказ о том как жили люди, в кого верили, как поклонялись богам, каких героев почитали и как ублажали их всех танцами и музыкой. К храмам, несущим такие изображения, постоянно приходят и мастера, изготовляющие инструменты, и музыканты и, конечно, танцовщицы, которые стараются воспроизвести движения танца, отраженные в скульптуре.

Все это – знаки памяти, неумирающей памяти индийцев о своей культуре, о ее роли в духовной и бытовой жизни народа, о ее сохранении.

В семьях городской интеллигенции и крупной буржуазии многие древние обычаи почти сгладились, в среде так называемых низких и средних классов городского населения они еще соблюдаются даже в столь крупных и космополитических городах, как Дели, Калькутта или Бомбей.

В каждом из этих городов живут помимо основной национальности данной территории представители других народов Индии.

Они отмечают свои праздники и хранят традиции, характерные для своей местности (или той религиозной общины, к которой они принадлежат, наряду с общеиндийскими праздниками и традициями, носят общеиндийский костюм – сари или дхоти – в своей национальной манере, ходят в свои и в общегородские храмы, участвуют в своих национальных или кастовых собраниях или организациях и являются также членами всеиндийских профсоюзов или партий – словом, в жизни населения этих городов как бы сгущена или сфокусирована современная жизнь всего индийского общества.