Наталья Гусева - Эти поразительные индийцы

К сожалению, не всем выпадает радость видеть Тадж под луной, к большому моему сожалению, – далеко не всем. Но мне она выпала, как счастливый лотерейный билет, как крупный выигрыш в жизни.

Под луной над шпилем Тадж-Махала издали сверкает Полярная звезда, и весь он приподнят над темным садом, над собственным белым отражением в черной воде бассейна, над всей страной, над всей Землей.

И вы медленно идете вдоль бассейна по плитам цветного мрамора, и Тадж так же медленно надвигается на вас, растет перед вашим взором, уходит все выше и выше, в звездное небо. Четыре белых минарета вознесены по четырем углам его высокого пьедестала, как четыре свечи, и он между ними такой, как будто изваян весь целиком из самого вещества этой белой сверкающей луны. Высоки и прямы его линии, тонка резьба на мраморе стен, а купол, венчающий чело, так совершенен, что неотделим от воздуха, залитого лунным светом, исполнен самой стихии этой звездной лунной ночи.

Можете стоять, запрокинув голову, и видеть только Тадж на фоне звезд и не видеть земли, и тогда кажется, что он медленно плывет по небу, подобный белому надмирному кораблю.

И теряешь чувство времени, отдаляется куда-то вся жизнь, растворяются мысли – ничего не остается в мире, кроме этого небесного чертога, сияющего в ночи перед вашим взором…

Видела я его и днем. Светило жаркое солнце, над плоскими плитами садовых дорожек дрожал горячий воздух, толпа туристов щелкала затворами фото– и кинокамер, под высокими сводами мавзолея гулко отдавались громкие и стереотипные рассказы гидов о любви Шаха Джахáна и Мумтáз-и-Махáл и о том, что шесть сотен бриллиантов и много тысяч полудрагоценных камней было использовано для инкрустации стен мавзолея.

Тадж стоял и молчал, молчал, открытый всем и недоступный никому. И когда я вспоминаю теперь ночи над Индией, я прежде всего вижу Тадж под луной.

Много других бессмертных творений индо-мусульманского зодчества озаряет индийская луна, свершая свой ночной обход. Величаво высится в обширном саду мавзолей императора Хумаюна в Дели. Днем перед его воротами рядами сидят заклинатели змей со своими кобрами. Туристы и гуляющие люди чередой идут полюбоваться удивительным орнаментом на его арках и сводах, погулять в парке, поклониться гробнице. Ночью он остается один и вспоминает то, что помнит, и по подстриженной траве газонов медленно движется его большая тяжелая тень.

На всю жизнь запечатлелись в памяти поразительные, ни с чем не сравнимые по красоте и многообразию классические танцы Индии, порожденные движениями и приемами древнейших народных танцев и отшлифованные строгими школами классики. В этих школах доводят до совершенства их исполнение, воспринимаемое как молитвы, посвященные верховным и самым любимым богам! Приведу здесь несколько примеров моего знакомства с ними. Вот один из них.

Ночь. Очень-очень теплая ночь. Тьма чернильная, а звезды как будто над самой головой. Все насыщено дыханьем океана. Это Керала, самый юго-западный угол Индии. Край заманчивый, удивительный и мне давно хотелось здесь побывать. Много читала, много слышала о Керале, а вот попасть сюда как-то не удавалось.

– Если вы там никогда не бывали, поедемте со мной. Выезжаю через пару дней.

– Спасибо! С удовольствием! Понимаю, что, будучи в Индии, нельзя не повидать Кералы. Ведь она славится своими особенностями. А чем именно?

– Да всем подряд. Там океан как бы со всех сторон и катит волны до Антарктиды. Земля украшена широкими каналами, множеством кокосовых пальм, кустами пряностей, обилием цветов. Народ там не боится кобр и даже приучает их жить при своих домах. Там небывало интересный народный театр…

– Все. Вы меня убедили.

Остановившись в отеле, который как бы вырастал из моря, я в первую же ночь решила немного поплавать. К счастью, эту мою дерзость заметил дежурный охранник – не успела я окунуться, как чьей-то сильной рукой была буквально выброшена на песок. Его крикливые восклицания на языке малаялам поняты мною, конечно, не были, но глаза у него были очень испуганные. А затем что-то громко плеснуло в волнах прибоя, и рольная темная тень быстро пронеслась в свете фонарей у самой стены отеля. Из быстрой речи охранника я уяснила себе одно: ночью нельзя! опасно! запрещено!

С утра все вразнобой твердили о моем приключении, а директор отеля настойчиво разъяснил мне, что больше так делать не следует. И из всего этого я сделала простой вывод – нельзя так запросто заигрывать с океаном – ведь он не какое-то там море, а великий и всевластный Индийский океан.

Повернувшись всей душой, всем сердцем к сути самой Кералы, я посвятила все свое внимание жизни города, кипучей пестроте базаров и привлекательной затаенности старых храмов. Слыхала и знала, что необходимо посмотреть выступления актеров местного театра, именуемого катхакали. Что значит это название? Оно состоит из двух слов «катха» – рассказ и «кали» – искусство, умение, т. е. «умение показать (изобразить) рассказ».

И вот однажды, бродя тихим вечером за городом, мы случайно попали на выступление труппы катхакали. На площади тихо сидели на земле какие-то люди, ожидая, пока зажжется хоть какой-нибудь свет на невысокой площадке перед ними. Нам сказали, что зрители собрались и ждут начала спектакля. Мы присели среди них и тоже стали ждать этого керальского чуда, этого молчаливого «рассказа показом».

В Керале встречаешься с традициями, сохранившимися в глубоких недрах местной культуры, со странными обычаями и даже с мало кому знакомыми пережитками бытовых навыков. (Вот к последним, например, относится властная роль женщины в семейном строе и в брачным отношениях – лишь в последние годы стали заметно изменяться и даже изживаться эти черты матриархата. Но об этом следует поговорить в другой раз, а здесь мы ожидаем начала выступления катхакалистов.)

Сидя в этой тихо переговаривающейся толпе, я пыталась вспомнить то, что хоть немного знала об этом театре. Например, о чем ведут они свои рассказы, не произнося при этом ни слова? Когда спрашиваешь об этом, то обычно отвечают – «да о чем угодно: чаще всего передают сюжеты великих поэм Индии. Великих эпосов „Рамáяны“ и „Махабхáраты“. – „Как, целиком эти огромные повести?“ – „Нет, зачем же. Рассказывают о чем-нибудь главном или о сюжетах отдельных эпизодов, а в „Махабхарате“ таких эпизодов великое множество“. – „Как же зрители узнают суть показа?“ – «Да очень просто, ведь все знают главные эпизоды с детства, еще из маминых рассказов.