Вадим Елисеефф - Цивилизация классического Китая

Даже если предположить, что эти цифры являются лишь преувеличением, все же нужно отметить, что этот период был периодом демографического подъема, выдержавший подобные кровопускания.

Изучение документов, относящихся к военным кампаниям императора У-ди, представителя династии Хань, позволяет определить, что вопреки устоявшимся представлениям, в эту эпоху в императорской армии служило очень мало варваров. Впрочем, несколько сюнну, находившихся на китайской службе, выполняли обязанности проводников: вот почему Хо Цюйбин никогда не терялся в землях сюнну, даже когда он отходил очень далеко от китайских границ. Можно отметить еще одного сюнну, ставшего военачальником в китайской армии: когдато побежденный своими соотечественниками, он стремился таким образом вернуть свое положение. Можно отметить еще двух китайских полководцев варварского происхождения, однако оба они выросли в Китае, в котором их семьи проживали уже на протяжении нескольких поколений. Коренное изменение ситуации произошло намного позднее, в IV в. н. э.

В целом можно поставить под сомнение способность Китая легко ассимилировать варваров, как это иногда подчеркивается — без уточнения обстоятельств, эпохи, местности. Китай привлекал варваров как очаг философской мысли и технического умения. Этот процесс характерен для всех крупных центров земледельческих цивилизаций, соседи которых находятся на более ранней стадии развития и для которых понятия постоянства и наследования традиций значат еще весьма мало. Например, в истории Римской империи можно найти весьма убедительные примеры подобного слияния культур.

Мы затрагиваем здесь очень важную проблему поглощения периферийных культур. В случае с Китаем существует обыкновение противопоставлять варварство, непроницаемость дикой культуры народов Севера и Северо-Запада — открытости и взаимному влиянию стран Юга. Это мнение заслуживает уточнения. Прежде всего, следует понять, что же все-таки называют «странами Юга». Взаимовлияние культур совершенно очевидно в южных регионах, вплоть до современного Кантона. Речь идет о древних царствах, которые очень сильно эволюционировали, — У, Юэ, Чу. С самого своего появления они относились к категории, которую по аналогии с западным миром можно было бы назвать sinicia . [35] Sinicia — здесь: китайский [мир] (лат.). Впрочем, эти царства сами привнесли важные элементы в развитие искусства и философской мысли этого региона.

Сам образ оседлой жизни, ведение сельского хозяйства, которое развивалось в южных регионах с древних времен благодаря благоприятному рельефу и климату, способствовали тому, что достижения одной культуры могли заимствоваться культурами соседними. Однако эти «страны Юга», вплоть до периода Хань, обладали меньшей самобытностью в искусстве, которое они создавали, так как его истоки лежали не только в самом Китае, но и во многих регионах Евразии.

Уже первый император стремился поставить эти территории под свой контроль. Южнее Голубой реки он бросил свои армии, состоявшие из 500 тыс. человек, против жителей царства Юэ, предков современных вьетнамцев. Война шла в узких ущельях Линаня, заросших густой чащей, и продолжалась около восьми лет, до тех пор пока Сын Неба не смог утвердить свою власть над этим регионом. Впоследствии император разделил его на три округа.

Более хитрый император У окончательно присоединил к империи эти земли, что в итоге привело к появлению в составе его государства культуры, которая очень сильно отличалась от той, что господствовала в остальной части страны. Ее корни напрямую уходили в эпоху Борющихся Царств. В 334 г. до н. э. правитель царства Чу отправил экспедиционный корпус в район озера Дяньчи. Это было вызвано недооценкой могущества царства Цинь, правителю которого удалось отрезать этот корпус от основных сил армии Чу, вынудив их остаться на завоеванных территориях. Окруженный командир корпуса основал там новое государство — царство Дянь и провозгласил себя его правителем. Это событие могло бы остаться незначительным эпизодом в истории эпохи Борющихся Царств, если бы не искусство этого оригинального и эфемерного государства, обнаруженного благодаря археологическим раскопкам в 1955–1960 гг. в провинции Юньнань и открытию могил Шичжайшаня. В искусстве этой труднодоступной горной страны нашло свое отражение удивительное слияние культур. Этот синтез благоприятно сказался на развитии творческого начала царства Дянь.

Некоторые детали, современные периоду Хань, позволяют лучше узнать жизнь коренных обитателей китайского ЮгоЗапада, а в более общем плане и всей Юго-Восточной Азии. Например, бронзовые сундуки, предназначенные для хранения раковин, которые исполняли в этом регионе роль денег, выполнены в форме барабанов, характерной для культур ЮгоВосточной Азии. Однако на этих сундуках, кроме простых линейных рисунков, свойственных предметам, созданным ремесленниками царства Дянь, на верхней крышке находились вылепленные круглые скульптуры, изображающие целый маленький мир, обитатели которого ткут, прядут, занимаются повседневными делами или кого-то чествуют, — часто это женщина, сидящая на троне, по всей видимости правительница.

Еще более удивительными были скульптуры животных, украшающие плиты ограды или верхушки знамен. Они обладают чертами, очень сходными с произведениями так далеко находящихся культур степи. Эти красивые бронзовые предметы, изготовленные грубо, но с фантазией, возрождают взгляд на мир, давно отвергнутый китайскими правилами правительственных и погребальных ритуалов: присущее охотникам внимательное, с симпатией отношение к животному миру, очарованность полетом птиц, возвышенный страх при виде борьбы между лесными хищниками, особое отношение к крупному скоту, занятого на полевых работах.

Население стран Юга настолько заинтересовало императора У, что он отправил к ним своего посла Тан Мэна. В 134 г. или в 133 г. до н. э. он отправился в страну Ба и Шу — современная провинция Сычуань. Богатство этих территорий и пышность церемоний правящих там дворов не была для него неожиданностью: правитель, как и Сын Неба, передвигался в колеснице под желтым балдахином, левый борт которой был украшен плюмажем из перьев.

Местные жители не проявили большого энтузиазма, у них еще сохранялась мучительная память о прошлом. В конце концов, Первый император уже отправлял сюда своих представителей, для которых нужно было открыть «дорогу шириной в пять ступней», т. е. около 1,5 м, тяжелым трудом прорубленную в скалах. Тан Мэна сопровождал огромный, из 10 тыс. человек, кортеж, нагруженный подарками для варварских вождей и провиантом, способным прокормить эту толпу, и этот большой обоз полностью не мог проехать по древней дороге. Жители этих земель, как и их предки, вынуждены были пробивать для него пути. Так изначально мирная по своим целям миссия превратилась для жителей территорий, которые она пересекала, в тяжелый труд. Результатом этого было быстрое ухудшение ситуации: «Тан Мэн… завербовал в административных резиденциях Ба и Шу около тысячи мелких чиновников и солдат. Там же в связи с этим было поднято еще около десяти тысяч человек, чтобы обеспечить их проезд по суше и воде. Тян Мэн использовал закон о военных реквизициях, чтобы наказать вождей племен. Население Ба и Шу было в большом страхе».