Дина Хапаева - Герцоги республики в эпоху переводов: Гуманитарные науки и революция понятий

Знаменитая статья Нора, открывавшая первый вводный номер Le Débat так и называлась «Что могут интеллектуалы?».

Debray R. I.F (suite et fin). Paris, 2000.

«Интеллектуалу-оракулу пришел конец. Никому сегодня не придет в голову спросить совета у Мишеля Фуко о том, вступить ли ему в Иностранный легион и делать ли аборт своей подружке. Сколь бы большим ни был престиж Фуко, он не является больше предметом культа. Интеллектуал перестал быть сакральной фигурой», — писал уже в 1980 г. Пьер Нора. (Nora P. «Que peuvent les intellectuels?»: Le Débat, 1 mai 1980.) Среди ранних диагнозов кризиса интеллектуалов см. также: P. Ory. Dernières questions aux intellectuels. Paris, 1984. Lyotard J.-F.. Tombeau de l’intellectuel et autres papiers. Paris, 1984.

Режиса Дебре, создателя медиологии, часто приводят в пример как медиатического интеллектуала.

Winock М. «А quoi servent (encore) les intellectuels?»: Le Débat. 2000. № 110. P. 39–45.

Эти рассуждения Винока хорошо дополняет анализ изменяющейся аудитории интеллектуалов. По словам Филлипа Рейно, эволюция, которая привела от Сартра к Бурдье, это эволюция как французской философии, так и читающей публики. В истории философии этот путь ведет от разрыва с идеализмом через «антигуманизм» Фуко к утверждению гегемонии социальных наук и воплощается в Бурдье. Аудитория претерпевает эволюцию от «культурной публики» — выпускников лицеев Третьей и Четвертой республики, через подготовительные классы Эколь Нормаль и студентов университетов 1970-х гг., к поколению «бакалавров на 80 %» (которые, приобретя смутные представления о социологии, не знакомы ни с чем, кроме дискурса средств массовой информации) (Raynaud Ph. «Sartre. Foucault, Bourdieu. Métamorphoses de l’intellectuel critique…», p. 58).

Так, Пьер Нора, Мишель Винок и др. считают интеллектуала чисто французским явлением, уникальной особенностью французской культуры. Другие, такие как Кристоф Шарль, настаивают на международном характере этого явления (Charle Chr. Les intellectuels en Europe au XIXе siècle. Essai d’histoire comparée. Paris, 2001).

Mongin O. Face au scepticisme. Les mutations du paysage intellectuel. Paris, 1998. P. 393. (Первое издание вышло в 1994 г.).

Mongin О. Op. cit., p. 393.

Ibid.

Закон от 15 ноября 1999 г.

Yonnet P. «Pacs. Un mariage républicain»: Le Débat. 2000. № 112.

Об историках-экспертах см.: Dumoulin О. Le role social de l’historien. De la chaire au prétoire. Paris, 2003.

Среди них особенно известным стал процесс Мориса Папона (1998), генерального секретаря региональной префектуры во времена режима Виши, обвиненного в соучастии в преступлениях против человечества, и процесс Люси и Ремона Обрак, обвиненных в предательстве Жана Мулена — канонизированного героя Сопротивления. Супруги Обрак, известнейшие участники Сопротивления, были заподозрены в предательстве Жана Мулена; их ответ на обвинения на страницах газеты «Либерасьон» перерос в подлинный процесс над ними.

Rousso Н. La hantise du passé. Paris, 1998.

Noiriel G. Sur la «crise» de l’histoire…, p. 88.

Главными виновниками этих напастей обычно считают М. Фуко, Р. Арона и П. Вейна (см.: Noiriel G. Op. cit. P. 321–322).

Noiriel G. Sur la «crise» de l’histoire…, p. 325.

Dosse F. L’Empire du sens…, p. 9.

Ibid. P. 10.

He в этом ли состоит причина того мощного «обращения к истокам», которым озабочены сегодня представители наук о человеке? Не свидетельствует ли этот напряженный поиск о неочевидности и неясности той проблематики и тех понятий, с которыми приходится иметь дело исследователям? Поиск истоков трудно истолковать вне поиска смысла — попытки понять, в силу каких причин, помимо случайностей развития дисциплины, сегодня приходится изучать именно эти сюжеты и именно такими методами.

«Splendeurs et misères de la vie intellectuelle (I)», p. 178.

Копосов H. E. Как думают историки. М., 2001.

См. анализ Питера Вагнера: Wagner P. A History and Theory of the Social Sciences. London, 2001.

Noiriel G. Op.cit., p. 64, 66.

He только антропологами или социологами, но также и историками. Вслед за отцами-основателями «методической школы» в историографии история представляется новаторам столь же эмпирической наукой, как физика. Эмпиризм они считают верным орудием, способным вывести историю из-под удара постмодернизма и лингвистического поворота (Noiriel G. Op.cit. P. 61).

Подробнее о поисках «подлинной реальности», о попытках «непосредственно взять социальную реальность» прошлого и об их провале, а также о конструктивизме и его генеалогии в социальных науках см.: Копосов Н. Как думают историки. М., 2001.

О развитии когнитивных наук см.: Introduction aux sciences cognitives. Sous la dir. de Daniel Andler. Paris, 1992 et 2004.

Среди антропологов-новаторов заметна тяга к крайнему материализму. Только наличие материальной субстанции способно заставить Латура поверить в реальность явления. Например, критикуя понятие «интеллектуальное влияние», он заявляет: «Я не требую материального аргумента, как Тард, но я хочу увидеть носитель, который переносит эту силу — научное влияние».

О кризисе аналитической философии см.: Патнем X. Философия сознания. М., 1999. Обзор основных проблем аналитической философии см.: Bechtel W. Philosophy of Mind. An Oveiyiew for Cognitive Science. Hillsdale, New Jersey, Hove, London, 1988. P. 18–39.

Latour B. Pandora’s Hope…, p. 11.

Выбор слова «предмет» («objet»), а не «вещь» («chose») сам по себе свидетельствует о стремлении уклониться от груза философской традиции, связанной с этим последним. Несмотря на обычное внимание к используемым ими терминам, Болтански и Тевено, насколько мне известно, нигде не пытаются предложить генеалогию или историю этого понятия.

Boltanski L., Thévenot L. De la Justification. Les économies de la grandeur. Paris. 1991. P. 30–31. Эта книга остается их главной теоретической работой и сегодня.

Ibid., р. 31.

Ibid., р. 31.

«Анализ разногласий и сомнений относительно категории величия в данной конкретной ситуации <���…> позволяет выявить место предметов, которые должны быть вовлечены в ситуацию для того, чтобы доказательство приобрело характер реальности» (Ibid., р. 30).

См. в особенности: La science telle qu’elle se fait. Sous la dir. de M. Callons et B. Latour. Paris, 1991.

Dosse F. L’Empire du sens…, p.122–123.

Интересно, что идея сети социальных связей легла в основу безуспешных попыток микроисториков осуществить проект, с которым не удалось справиться макроистории, — создать единый глобальный способ исторического описания на основе анализа непосредственно взятой социальной реальности. Повторяемость этого демарша крайне симптоматична. Она указывает на неспособность выйти за рамки привычных метафор и образов, на замкнутость мысли в кругу традиционных для социальных наук сюжетов и идей. См.: Копосов Н. О невозможности микроистории // Казус. 2001.