Дина Хапаева - Герцоги республики в эпоху переводов: Гуманитарные науки и революция понятий

Latour В. Pandora’s Норе…, р. 10.

Boltanski L., Thévenot L. De la Justification…, p. 436.

Ibid., p. 436–437.

Эта логика выражена еще более непосредственно в последних работах Тевено, см., например: Тевено Л. Наука вместе жить в мире // Неприкосновенный запас. 2004. № 35.

Новый реализм, адекватный современному этапу развития социальных наук, по словам Лорана Тевено, должен быть отличен от «классического реализма, от позитивистского, натуралистического реализма и от реализма естественных наук». С его точки зрения следует предусмотреть режим реальности не только для человека и человеческих отношений, как это делали социальные науки в прошлом, до кризиса, но и режим реальности предмета. Должны быть найдены разные режимы реализма — для человека, для социальных отношений и для материального предмета, по поводу которого эти отношения возникают.

Тевено Л. Наука вместе жить в мире…, с. 11.

Было бы преувеличением также пытаться отыскать в этом пафосе безусловную веру в познаваемость мира и в общественный прогресс как главный двигатель истории и науки, которые находятся в сердце построений Огюста Конта и его последователей.

Oexle O. G. L’histoire en débat: de Nietzsche à Kantorovitch. Paris, 2001. P.28.

Noiriel. G. Sur la «crise…», p. 62.

Ibid., p. 113.

Delacroix Chr., Dosse F., Garcia P.. Les courants historiques en France. XIXе — XXе siècles. Paris, 1999. P. 249, 277, 273.

Noiriel G. Op.cit. P.55 ff., Dosse F. L’Histoire: Cursus. Paris. 2000. P. 24 ff. Чтобы защитить своих предшественников от упрека в позитивизме, они противопоставили влиянию позитивизма на французскую историографию конца XIX в. попытки «историков-методистов» подражать немецким истористам (прежде всего Леопольду фон Ранке).

Если в конце 1980-х гг. призывы вернуться к «образцам социального знания», к основам профессионального мастерства таким, какими они были во второй половине XIX в., раздававшиеся как в Европе, таки за океаном, еще носили случайный, разрозненный характер (см., например: Stanford М. An Introduction to the Philosophy of History. Oxford, 1988), то сегодня они находят все более массовый отклик в сердцах историков, социологов, антропологов.

«1995 год — это точная дата начала позитивистской атаки, так как это дата великой забастовки. В 80–90-е гг. было ощущение, что борьба за просвещенную мысль, та борьба, которую вел Le Débat, завершилась триумфальной победой. Поэтому в номере, посвященном десятилетию журнала, и появилась статья под названием „Мы победили“. Но в 1995 г. произошел возврат популярности левых утопистов, для которых главной идеей стала идея сопротивления. Сопротивления чему? Нужно вспомнить и притягательность образа движения Сопротивления эпохи войны, коннотации которого пытались возродить. (Удивительно, когда все это происходит в абсолютно мирном обществе.) Это — стремление вернуть себе право заблуждаться: „Не смейте посягать на мою тупость! Это мое право — думать, как хочу!“ Этому тем труднее что-либо противопоставить, что речь идет не о философском вопросе, а об антропологическом отношении…» — говорит Пьер Нора.

См., например: Novick P. That Noble Dream…

Подробнее см. ниже «Предательство переводов».

Что касается других новаторских направлений, то Монжен, отдавая должное важности некоторых тем аналитической философии, с которой он тем не менее не связывает грядущее социальных наук, констатирует упадок популярности когнитивизма, вызванный тем, что «нагнали отставание в переводах».

Mongin О. Face au scepticisme…, р. 272.

Ibid., р. 389.

См. об этом в: Mongin О. Op. cit., р. 389. Этим наблюдениям точно соответствуют данные по переводам: см. выше «Эпоха переводов».

Novick P. Op. cit., р. 577.

Chattier R. Au bord de la falaise. L’histoire entre certitude et inquiétude. Paris, 1998. P. 9–10.

Раздел так и озаглавлен «История в конце 90-х гг.: интерпретативный плюрализм» (Chr. Delacroix, F. Dosse, P. Garcia. Les courants historiques…, p. 272).

R. Remond. «Du politique»: R. Remond (dir.), 1988. Pour une histoire politique. Paris, 1996.

Направление, предложенное Жаком Лакутюром.

P. Rosanvallon. «Pour une histoire conceptuelle du politique»: Revue desynthèse. 1986. № 1–2. Позднее это направление превратится в «рефлексивную историю»: P. Rosanvallon. «Le politique»: J. Revel et N. Wachtel (éd.), 1996.

G. Noiriel. «Les enjeux pratiques de la construction de l’objet. L’exemple de l’immigration». 1993.

Veyne P. Comment on écrit l′histoire. Essai d’épistemologie. Paris, 1971.

Копосов H. E. Как думают историки. М., 2001. С. 302 сл.

Novick P. Op. cit., р. 574, 576.

Roch D. «Les Historiens aujourd’hui. Remarques pour un débat»: Vingtième siècle. 1986. № 12. P. 4.

Подробнее об этом см.: Копосов Н. Е. Как думают историки…, с. 303.

О кризисе университета см. в особенности: В. Readings. University in Ruins. Cambridge (Mass.), London. 1996.

«Сегодня преобладает анонимная мысль. 50 лет назад в Le Monde писали известные всем журналисты, а сегодня — это неизвестные сменяющиеся авторы. Вчера на сцене были Камю, Сартр, Мерло-Понти, и они говорили обо всем. Сегодня мы переживаем период распада, умножения вопрошания и неуверенности… Это ощущение калейдоскопа: происходит практически постоянное изменение интеллектуальной сцены», — говорит в интервью М. Винок. См. также об этом: М. Winock. «A quoi servent (encore) les intellectuels?»: Le Débat. 2000. № 110.

Lindenberg D. Le rappel à l′ordre. Enquete sur les nouveaux réactionnaires. Paris, 2002. P. 10.

Долго эксплуатировавшееся историками и антропологами представление о «жажде реальности» средневековых людей или дикарей, отрицающее «подлинную» реальность во имя мифа, находит параллели в идеях этого современного философа. Подробнее см. в: Хапаева Д. Время космополитизма. СПб., 2002. Гл. «Монотонное время социальных наук».

Например: «Сегодня все основные понятия, используемые нами для описания существующего конфликта — „борьба с терроризмом“, „демократия и свобода“, „права человека“ и т. д. и т. п., — являются ложными понятиями, искажающими наше восприятие ситуации вместо того, чтобы позволить нам ее понять» (Жижек С. Добро пожаловать в пустыню реального! М., 2002. С. 8).

Koselleck R. Le future passé. Paris, 1990.

В частности, если начало переломного времени определяется очень точно, то датировка его конца выглядит гораздо более проблематичной. Все попытки его создателя представить, что сложившиеся в Sattelzeit понятия, которые прокладывали дорогу демократии западного типа, легли в основу современной немецкой демократии, несмотря на то что в предшествующую эпоху они же привели к фашизму, выглядят весьма сомнительными. Они становятся более понятны в контексте идеологической сверхзадачи построений Козеллека, а именно его попытки «объяснить» фашизм вторжением французских экспектаций в зону чуждого им немецкого опыта и тем самым переложить хотя бы часть вины за нацизм на Французскую революцию.