Анатолий Штейгер - Мертвое «да»

Сильнее ломается лед,
И солнце весеннее греет,
Но сердце который уж год
Ему доверяться не смеет.

И биться не хочет вольней,
Но властны весенние чары,
И с каждым ударом сильней
Становятся боль — и удары.

От этой прогулки осталась
Весенняя тяжесть в крови
И нежность — она показалась
Предчувствием новой любви.

Но сердце послушно приказу,
Оно покорилось, и вновь
Из уст не слетало ни разу
Заветное слово — любовь.

Это только пустые романы,
Это только весенняя блажь.
Неужели и ты за туманы
Соловьиное сердце отдашь?

На земле порасставлены клетки,
Для земли хоть себя пожалей.
Не слетай с распустившейся ветки,
Не слетай в западню, соловей.

Это мир бесконечной печали,
Без надежды уже до конца.
Разбиваются в самом начале
О густую решетку сердца.

О, не верь в золотые туманы
И не верь, что бывает любовь.
Не хочу, чтоб из маленькой раны
Полилась соловьиная кровь.

Начитавшись обманчивых сказок,
Ни во сне, ни уже наяву,
К сотне тысяч банальных развязок
Так печально добавить главу…

Все писали стихи
В восемнадцать лет:
В восемнадцать лет
Каждый поэт.

Все мечтали о звездах,
О любви неземной,
О пылающих розах
На доске гробовой.

И пленительной дружбе —
Лучшем даре небес.
В автобусе, на службе
Ожидали чудес…

Все писали стихи
В восемнадцать лет,
Потому что всегда
Каждый мальчик поэт.

И мечтает о звездах,
О любви и стихах,
Пока взрослым не станет
И звезда не рассыплется
В прах.

Мы говорим о розах и стихах,
Мы о любви и доблести хлопочем,
Но мы спешим, мы вечно впопыхах, —
Все на бегу, в дороге, между прочим.

Мы целый день проводим на виду.
Вся наша жизнь на холостом ходу,
На вернисаже, бале и за чаем.

И жизнь идет. И мы не замечаем.

Крылья? Обломаны крылья.
Боги? Они далеки.
На прошлое — полный бессилья
И нежности взмах руки.

Заклятье: живи, кто может,
Но знай, что никто не поможет,
Никто не сумеет помочь.

А если уж правда невмочь —
Есть мутная Сена и ночь.

Я сегодня совсем иной,
Я сегодня не верю надежде.
Только ты можешь делать со мной
Все, что хочешь, — как делала прежде.

Я устал от притворства и лжи,
Все столицы видали бродягу.
Дорогая, лишь слово скажи,
Я у ног твоих с радостью лягу.

Не забыть непрошенных грехов
И ту детски нелепую травлю…
Но моих неискусных стихов
Я тебя уж читать не заставлю.

Все снесу: иронический взгляд —
Можешь сколько угодно смеяться.
Не гони меня только назад,
Дай с тобою, такою, остаться.

Было много холодных измен,
Можно брать, ничего не давая.
Не давай ничего мне взамен
За всю нежность мою, дорогая.

Уйдем — и никто не заметит,
Придем — и никто нас не встретит,
Никто нам руки не протянет,
Никто нам в глаза не заглянет,
Прощаясь, прощая, встречая…

По небу плывет, догорая,
Луна. Умирают цветы.
Недвижно ложатся листы.

И осень, упав на колени,
Стучит головой о ступени.

Словам не поверим —
Они невесомы слова,
Мы счастья весомого просим.
А в нашем саду уже пожелтела листва,
И небо зашло, и бездомная осень
Идет по траве, ни жива, ни мертва,
И вянет, и блекнет за нею трава.

Она обнимает высокий расколотый ствол,
Она прижимается влажной щекою
К холодной коре… А вдали над горою,
Медлительно тихо спускаясь к реке,
Уж крутится снег. И охапки соломы
Уже вылетают из жаркой трубы.
И так же, как раньше, слова невесомы
Любви беспредельной, любви и судьбы.

Мне сегодня не надо чудес,
Все равно я навек обездолен.
На парчу розоватых небес
Опустились кресты колоколен.

Если долог осенний закат,
Если небо над ратушей ало,
Будет ветер на завтра трепать
Уцелевшей листвы покрывало.

Там у замка под старой стеной,
Где подъем извивается круче,
Он сметает огромной метлой
Золотых полумертвые кучи.

Только стало все сразу бедней,
Город сдал, как старик, за недели…
С каждым часом морщины видней
И лохмотья на каменном теле.

И одно остается — молчать.
Здесь словами уже не поможешь.
Наше летнее счастье начать
Все равно ведь сначала не можешь.

Завтра утром — на зиму? навек? —
Начинается наша разлука.
Должен все отдавать человек, —
Даже это, без лишнего звука.

Я сегодня как будто ослеп,
Я сегодня как будто погиб.
Ничего, что как затканный креп
Этой рощи широкий изгиб.

Так печален и тих городок,
Так высокий спокоен собор.
А кругом, как могильный венок,
Темно-синий раскинулся бор.

Знаю: этих печальнее мест
Ничего на земле не найти.
Но мешает источенный крест
На распутье отсюда уйти.

Он стоит у бесцельных дорог,
Покривился и мхами зарос.
На заброшенный свой городок
Смотрит третье столетье Христос.

Я родился не в этом краю,
В замке герб на воротах чужой…
Но сегодня тревогу мою
Я несу полевою межой.

Ты, сумевший так многое дать,
И за это распятый людьми,
И мою непосильную кладь
На Свой сгорбленный крест подыми…

Слова печальны и просты,
Не хочет сердце слов заумных.
Да и к чему? — поля, кусты,
Полоска облаков чугунных…

Унылый снег опять идет,
Привычной болью сердце вяжет.
Не каждый этот край поймет,
Не каждый путь в него укажет.