Анатолий Штейгер - Мертвое «да»

Никто, как в детстве, нас не ждет внизу.
Не переводит нас через дорогу.
Про злого муравья и стрекозу
Не говорит. Не учит верить Богу.

До нас теперь нет дела никому —
У всех довольно собственного дела.
И надо жить, как все, но самому…

(Беспомощно, нечестно, неумело).

…Наутро сад уже тонул в снегу.
Откроем окна — надо выйти дыму.
Зима, зима. Без грусти не могу
Я видеть снег, сугробы, галок, зиму.

Какая власть, чудовищная власть
Дана над нами каждому предмету —
Термометру лишь стоит в ночь упасть,
Улечься ветру, позже встать рассвету…

Как беззащитен, в общем, человек,
И как себя он, не считая, тратит…
— На мой не хватит, или хватит век, —
Гадает он. Хоть знает, что не хватит.

Как нам от громких отучиться слов —
Что значит «самолюбье», «униженье»
(Когда прекрасно знаешь, что готов
На первый знак ответить, первый зов,
На первое малейшее движенье)…

Мимолетные встречи — всегда на виду.
Торопливые речи — всегда на ходу.
— «Если будет возможно, конечно, приду».

Не придет…
На моем двадцать пятом году
Я себя как дурак, как мальчишка веду.

Слабый треск опускаемых штор,
Чтобы дача казалась незрячей,
И потом, точно выстрел в упор —
Рев мотора в саду перед дачей.

(…И еще провожающих взор
Безнадежный, тоскливый, собачий.)

Время искусный врач,
Лечит от всех неудач,
Лечит от всех забот.

Скоро и глупый плач
Ночью (во сне) пройдёт.

Где-то теперь мой друг?
Как-то ему живется?
Сердце, не верь, что вдруг
В двери раздастся стук:
Он никогда не вернется.

Мне ли, себе на зло?
(Или ему повезло).

Одна мечта осталась — о покое.
Не надо дружбы, все слова пусты,
И это слово — самое пустое.

(Для дружбы надо, чтобы было двое,
Одним был я, другим был воздух: ты.)

«Попрыгунья стрекоза
Лето красное все пела».
…Опускаются глаза.
Тихо катится слеза
По щеке, по загорелой.

Сердце попусту боролось —
Наступил последний срок.
Ждать, чтоб все перемололось,
Не по силам. Сорван голос,
Ты забывчив и далек.

Осень стала у ворот,
Листья мертвые в подоле.
Кое-кто ей подает…
(Никогда он не поймет
Этой нежности и боли).

Видно песенка допета
Вся до самого конца.
Не вернется больше лето…
Неумыта-неодета
Осень стала у крыльца.

Первый чуть пожелтевший лист
(Еле желтый — не позолота),
Равнодушен и неречист,
Тихо входит Сентябрь в ворота.

И к далекой идет скамье…
Нежен шелест его походки.
Самый грустный во всей семье.
В безнадежности и в чахотке.

Этот к вечеру легкий жар,
Кашель ровный и суховатый…
Зажигаются, как пожар,
И сгорают вдали закаты.

Сырость. Сумрак. Последний тлен
И последняя в сердце жалость…
— Трудно книгу поднять с колен,
Чтобы уйти, такова усталость.

Ты осудишь. Мы не виноваты.
Мы боролись и не шли к греху.
Запах поля, запах дикой мяты
У Тебя не слышен наверху.

Все у нас печально и убого:
В переулке низкие дома,
Меж полей размытая дорога,
За плечами нищая сума.

Так стоишь часами за деревней,
День прошел — как не бывало дня…
Этот мир, заброшенный и древний,
Веселее не был до меня.

Да и завтра веселее тоже
Он стоять не будет у дверей.
Мы несчастны. Очень. Боже, Боже,
Отчего Ты с нами не добрей…

Будь, что будет, теперь до конца —
Всё поднимут покорно плечи.
Ни одной клеветы на Творца
После этой не будет встречи.

…это был лишь короткий миг,
Но он был невозможней, краше,
Чем все то, что мы знали из книг,
Чем все сны, все надежды наши.

Ведь это было, было наяву —
Совсем не сон, совсем не наважденье.
(И я лишь лгу теперь, что я живу
И всех ввожу напрасно в заблужденье.)

…но стоит только отойти, присесть,
Закрыть глаза, — чтоб начало казаться,
Что дальше невозможно спать и есть,
Ходить в кафе… Как все, за жизнь хвататься.

Четыре часа утра.
На небе бледнеет звезда.
Упрямая линия рта,
Пробора прямая черта.

— А всё же любовь одна,
Я верю любви до конца.
Шампанское. «Пей до дна».
На нём уже нет лица.

Любовь, опустись, припади,
Крылом своим лёгким задень…
…Но пятна на белой груди,
Но чёрный цилиндр набекрень.

Зови не зови — не придёт.
Упрямее линия рта.
Так каждую ночь напролёт,
Так каждую ночь — до утра.

Снова в Париже весна начинается
Очень застенчива, очень слаба.
Что-то как будто бы даже меняется…
Уж не судьба ли? едва ли судьба…

Все-таки нас это тоже касается:
Ландыши, что продают на мосту;
Лица прохожих (их взгляд, что встречается);
Облако; день, что за днем удлиняется;
Русская служба (вечерня в Посту)…

Жизнь, — в этой жизни всегда невесело,
Мир оказался серьезней, умней…
Сердце давно все измерило, взвесило,
Даже весну — и тоску, что в ней…

Не получая писем, сколько раз
Мы сочиняли (в самоутешенье?..)
Наивно-драматический рассказ
Про револьвер, болезнь или крушенье…