Николай Вахтин - Русские старожилы Сибири: Социальные и символические аспекты самосознания

Принадлежность к этой «более узкой территории» непосредственно связана с фактом рождения, т. е. опирается на генетическое обоснование: человек может считать себя русскоустьинцем, Марковцем или чуванцем потому, что его предки, по его убеждению, были, соответственно, русскоустьинцы, марковцы или чуванцы. Каждая такая «национальная группа» имеет своего «мифического предка», восходит к определенной «чистой линии», которая, в свою очередь, отчетливо коррелирует все с той же территорией.

Г: Но вот, например, русские и походчане – это разные? Инф 1: Да-да. Русские – это приезжие с материка, с Большой земли. А походчане, местные, ермоловские – это которые всю жизнь тут живут, коренные уже, тут и родились. Г: А, например, из Андрюшкина – он тоже местный? Инф 1: Нет, юкагир – это юкагир. Инф 2: Я вот не различаю ни юкагира, ни эвена – они для меня все якуты. Инф 1: Они знаете кто? Они коренные народности, коренные жители. Они малые народности. Г: А все-таки «местные» – это кто? Инф 2: Вот мы местные. Потому что мы смесь с казаками. Ниоткуда не приехали. Здесь родились (ж 41 ЧР, ж 37 ЧР).

Г: Я вот все хочу понять – русскоустьинцы столько лет здесь живут… русские они или как? Инф: Местные они. Ну вот… кто-то раньше приехал… В давнишние времена. Кто-то поженился… Один родился, другой… и началось вот, русскоустьинцы . Потому что здесь они родились . И смешивались с другими. Приезжие-то приезжают, поженятся, потом у них дети будут – это в старину, давно-давно… (ж 7 РУ).

Каждый поселок в этом районе имел свои особенности. Нас, жителей Еропола, раньше называли чуванцами или иногда коряками. Марковских звали камчадалами. Потому что они [85] выходцы из казаков, а в Ерополе свои казаки, другие. У марковских свои привычки, свой быт, у наших свои. Может быть, отличия в том, что мы были ближе к Камчатке: мы ходили не сюда, не вниз по реке (Анадырю. – Авт .), а через горы к корякам. Марковские – народ своенравный, бабки тут строгие, слова им не скажи. Это потому, что они, марковские, не местные и не русские, а камчадалы (ж 54 МК).

Браки

Нет. Старались только своих брать. Были случаи, что брали ламутку, но ламуты своих тоже ведь неохотно отдавали, у них там тоже свои правила есть, тоже все строго. […] Если, допустим, по-хорошему сказать, раньше не брали чуванцы чукчанок в жены, и родители им не разрешали… В: А ламуток брали? Инф: Редко. Брали в основном своих, чуванок. Ездили на Камчатку, там жен себе брали. Заранее договаривались. А наших девушек на Камчатку брали. С чукчами не роднились. Мой отец, царствие ему небесное, не уважал чукчей. Не знаю почему (ж 54 МК).

Однако в ходе дальнейшего разговора выясняется – неожиданно для информантки, она сама явно никогда об этом не задумывалась, – что из четырех ее братьев-чуванцев трое женаты на ламутках . Вот как она рассказывает об этом:

Старший брат был женат на ламутке, но не чистокровной [добавлено весьма поспешно]. Она умерла в 1960 году, и он снова женился, тоже на ламутке, на молодой. До сих пор живут. Это для нашего отца было неприятно, но ведь в Ламутском чуванок-то не осталось. <���…> У второго брата жена чуванка, из Чуванского. Она, невестка наша, просто золото. Она нас всех подняла, всем дала образование, все что могла отдала. У третьего брата жена… тоже ламутка [смеется – сама явно не ожидала]. Когда третий брат женился, этого никто не хотел. Когда уже стали жить, оказалось, что она все умеет, тогда успокоились. У четвертого брата… тоже ламутка [смеется] – но она метиска, отец у нее украинец, мать ламутка (ж 54 МК).

Теория «чуванцы женятся только на своих» входит в явное противоречие с практикой. Однако информантка выходит из положения, объясняя, что, хотя жены братьев и ламутки, они тем не менее не настоящие ламутки в каком-либо отношении: либо не чистокровные, либо «умеют все делать правильно не хуже чуванок». Эта теория, кажется, верна только для чуванцев: информанты-чукчи не демонстрируют стремления к подобным отграничениям – ср. два высказывания информантов двух разных национальностей, где чукчанка подчеркивает (из соображений престижности?) «межнациональность» браков, а информантка-чуванка, напротив, несмотря на фактическое наличие этих «межнациональных» браков, отмечает их нежелательность:

Чукчанка. В: За кого дочки замуж выходят? Инф: Моя средняя вышла за NN, он чуванец. Другая за своего вышла. А в Чуванске они все больше за русских стараются выйти. Там много холостых парней, что-то не женятся. Не хотят, наверное (ж 50 МК). Чуванка. В: Как женились? Инф: Невест брали… например, моя сестра вышла замуж за чукчу, а другая – за русского. И за местных выходили, и за русских. Конечно, родители были недовольны, когда выходили за русского (ж 33 МК).

Здесь интересно, что информантка-чуванка отчетливо отделяет «своих», с одной стороны, от «местных» (в данном случае от чукчей), с другой стороны, от «русских»: этническая граница выстраивается с обеих сторон. Рассмотрим теперь те основания, на которых группа формирует, устанавливает эти этнические границы, позволяющие ей определить собственное местоположение на этнической карте.

Физический облик

Один из критериев, используемый при определении и аргументации национальной принадлежности, – внешность [86] . Складывается впечатление, что этот маркер используется скорее как инструмент категоризации, чем как средство самоидентификации: на физический тип «своих» люди не склонны обращать внимания, а вот облик «чужих», особенно если он входит в противоречие с другими признаками, немедленно замечается.

И в школе нам говорили – вот вы потомки, потомки русских. А вообще-то, если разобраться, мы-то вообще коренное население, мы-то с юкáгирами перепутались здесь вот. Нас же сразу видно всегда, что мы ну, ни то ни се – не русские и не якуты. Мы в Иркутске жили когда, у нас все знакомые спрашивали: а ты кто по национальности? Я говорю: русская. Естественно, в меня как бы вдолбили: если ты думаешь на русском, значит, ты русская. Ну, а я, естественно, кроме русского, никакого другого не знаю. Они говорят: ты русская? Русская. Да ты же на русскую не похожа. Ну, значит, не русская. А потом говорят: ну, так ты все-таки кто? Я говорю: ну, я якутка. Ну ты же не якутка, мы что, якутóв не видели, что ли? Ну, значит, я японка. Все. Другого объяснения нет (ж 70 РУ).